В тесном, с позволения сказать, «зале» с низким закопченным потолком сидели трое, они как по команде уставились на гостя. Опытным глазом Вольфрам выделил кабатчика, толстого, как бочка (интересно, подумалось ландскнехту мимолетом, а кабатчики вообще бывают худые?). И двое крестьян, явно местных, судя по достаточно свободным позам. В незнакомых местах селяне всего боятся, жмутся по углам, чем и привлекают к себе внимание лихого люда.
Все трое были явно чем-то озабочены. И озабочены крепко.
Кабатчик, мазнув опытным взглядом по гостю, сразу заприметил и оценил цветастую раскраску одежды. Но все же спросил, очевидно, на всякий случай:
— Герр изволит быть ландскнехтом?
— Именно! — сразу же надулся Густав. Не сказать, чтобы он так уж любил важничать, скорее, даже наоборот, но с таким народом лучше сразу показать, кто есть кто, так уважения больше. Да и вообще, лишняя скромность не годится для показа темному люду, они ее все время путают с трусостью. — И не просто ландскнехт, а доппельзольднер!
— Это как? — не понял один из крестьян, кстати, достаточно храбрый для вопроса.
— Не знать такого стыдно! — покраснел от гнева Вольфрам, демонстративно опуская руку на рукоять корда.
— Прошу вас, герр доппельзольднер, не гневаться на нас! Ибо незнанием вызван вопрос сей, а отнюдь не желанием оскорбить столь достойного воина, коим вы, без сомнения являетесь! — влез в разговор второй крестьянин, судя по гладкости речи, крестьянином вовсе и не являющийся. Уж в красивых-то словесах недоучившийся студент, коим в далекой юности являлся Густав, разбирался на славу. Вольфраму стало немножко обидно, что он так ошибся в оценке человека. Хотя, плевать.
— Салерно? — подмигнул ландскнехт «лже-крестьянину».
— Прага [19], — коротко ответил тот, вмиг растеряв словоохотливость. Похоже, «лже-крестьянин» уже пожалел о неосторожном выступлении.
— Пива желаете? — спохватился кабатчик, поняв, что разговор двинулся куда-то не туда и грозит неизвестно куда привести. Вон, оглобля какая у ландскнехта при себе. И махать горазд, на рожу стоит только глянуть.
— Лучше вина. Если такое тут имеется. — Густав опустился на лавку, сдернул, наконец, промокшую насквозь шляпу и положил подле себя. Пропитанный водой войлок расплылся бесформенным кулем. Затем ландскнехт стянул перевязь меча, аккуратно поставив оружие в угол, с наслаждением вытянул ноги. И выжидающе уставился на замешкавшегося кабатчика.
— Для такого гостя — найдем, — понятливо кивнул толстяк и исчез в полумраке подсобки.
Вскоре кабатчик объявился на свет, нагруженный радующей глаз ношей. Тяжело опустился на стол пыльный кувшин, судя по приятному бульку — отнюдь не пустой. Рядом пристроилась солидная тарелка с холодным мясом. Да, сразу видно, в этих краях пока не появлялись в изобилии ни война, ни солдаты.