История первая. О крысах, бедствиях и честной расплате
«Коротких проповедей и длинных колбас! Я бы и чёрту пошёл служить, если бы он платил.»
Поговорки ландскнехтов XVI века
Крысы пришли в Гамельн. Затопили город черной волной, словно потоп. Наказание за грехи людские, испытание от Господа… Так говорили служители Церкви, они вообще говорили много разного про новую напасть. Миряне же просто и безыскусно проклинали нечисть. Как издавна привыкли проклинать холодные зимы, плохие урожаи, происки Сатаны, войну и солдат, вечно шляющихся целыми бандами в поисках наживы. Не так уж важно, кто послал тварь, стащившую последний кусок хлеба или обглодавшую лицо мертвецки пьяному. Важно, как с ними бороться.
Черную напасть пытались остановить. Сначала привычно — кошками. Но крысы не убегали, а наоборот, нападали в ответ. И не поодиночке, а стаями. Когда бедных пушистых крысоловов в Гамельне почти не осталось, горожане поняли, что испытанный метод не действует. А крысы тем временем начали выбираться на улицы даже днем и расхаживали по каменным мостовым, как праздные гуляки. Наглые морды шевелили длинными усами и посверкивали красными глазками по сторонам в поисках съестного.
Кто-то травить посоветовал. Попробовали. Пользы от того не было, крысам словно сам дьявол нашептывал, подсказывая, в какой кусок мяса или мешок зерна положено столько отравы, что свалится и дракон. Зато под шумок на небеса отправился не один десяток осточертевших соседей, заимодавцев и вредных жен. Бургомистр, схватившись за голову, запретил аптекарям продавать яды, пообещав самолично повесить любого, кто не внемлет указу. Отравления пошли на убыль, а крысы, наоборот, все умножались…
— Мир городу вашему, господа!
После, когда странные и — чего уж там, страшные! — события свершились, стражники клялись всеми мыслимыми клятвами, что не видели, откуда явился этот человек. Просто появился, словно шагнул прямо из тяжелого, душного, предгрозового воздуха. Грешили на дьявольское наваждение. Кто-то набожно крестился, кто-то понимающе переглядывался и характерным жестом взмахивал кистью, словно опрокидывая в глотку полную кружку пива или крепкого вина. Но это все было потом…
— И тебе, путник! — недружелюбно ответил старший, почесывая объемистое пузо и с подозрением оглядывая парня. Тот еще вид был у пришельца: разодет как циркач какой или юродивый — разноцветное трико, сшитое из десятков полос ткани. Впрочем, речь вроде правильная, пасть не кривит, слюни не пускает, значит, не юродивый. Но и не фигляр: никакой поклажи, кроме тощего заплечного мешка. А одежка вся подрана, будто хозяин у сотни кошек пытался кусок ветчины отобрать. Подозрительно…