Блейк не выдержал. Он рассмеялся, от чего ее глаза засветились более насыщенным оттенком зеленого.
- Чего смешного? - Она прозвучала раздраженно.
Блейк махнул рукой, контролируя себя.
- Я думал, что, возможно, ты используешь какие-то чары, чтобы выглядеть так чертовски красиво, но это только ты. Не удивительно, что Манчерес обратил тебя в вампира. Кто бы не захотел держать тебя рядом вечно, если бы мог?
Ее рот был все еще открыт, но сейчас похоже больше в неверии.
- Ты думаешь, я красива такой? Но ты же человек!
Она произнесла это так, словно это было логической причиной, почему он не должен так думать. Блейк вздохнул.
- Это не значит, что я слепой.
Она, казалось, немного сжалась на своем стуле, и посмотрела в сторону.
- Я вампир. Я пью кровь. Я не дышу, и мое сердце не бьется. Разве я тебя не пугаю?
Блейн подумал обо всем, что он видел и сделал, но к счастью, он не помнил этих частей - несколько последних месяцев. Элиза - жуткая? Она не могла быть еще менее устрашающей для него.
- Ты не пугаешь меня. - Его голос был прерывист. - На самом деле, я думаю, что ты почти ангел, которого у меня никогда не будет.
Что-то заблестело в ее глазах, делая их ярче. И пока розовая слеза не скатилась вниз по ее лицу, он не понял, что это было.
- О, боже, Элиза, не плачь, - произнес Блейк. Он преодолел короткое расстояние между ними в купе, чтобы обнять ее, наполовину обеспокоенный, что она оттолкнет его в сторону.
Она не сделала этого. Ее руки обвились вокруг него, восхитительная шелковая кожа касалась его щеки. Элиза была холоднее его, но не мертвенно ледяной. Нет, податливое, мягкое прикосновение ее тела было таким же живым, как и его. Если бы он не знал, кем она является, Блейк, наверное, бы подумал, что кондиционер установлен немного ниже обычного.
- Прости, - прошептала она. - Так неправильно с моей стороны, обременять тебя своими слезами. Пожалуйста, отпусти меня.
Блейк не хотел. Обнимать Элизу было более правильно, чем что-либо сделанное им хорошее впервые за долгое время.
- Мне это необходимо, тоже, - сказал Блейк.
Раньше, он был слишком осторожен, чтоб признать такую уязвленность перед женщиной, которую плохо знал, но теперь эти игры казались бессмысленной тратой времени. Времени, которого у него не было.
Она подвинулась, так что он мог сесть на узкую скамейку вместе с ней вместо того, чтобы балансировать над ней. Блейк потянул Элизу к себе на колени, устроив ее голову под своим подбородком, и закрыл глаза. В тишине, тесно прижавшиеся друг к другу во взаимной потребности в утешении, было больше искренности, чем Блейк испытал за все свои отношения. Она то, чего мне не хватало всю мою жизнь, осознал Блейк, но без сожаления. Это была глубокая признательность за то, что ему было позволено встретить ее прежде, чем стало слишком поздно.