Разумеется, ни версия о связи всенародно проклятого «нигилиста» с партией великого князя, ни даже намёки на существование такой партии не могли прозвучать публично. Следствие в этом направлении было свёрнуто, или, по крайней мере, строго засекречено. Если кто-то об этом получал информацию, то разве что граф Муравьёв… И тут – эта его несвоевременная смерть… Нет, мы ничего не утверждаем. Во всяком случае, сам факт наличия у Каракозова планов вступления в контакт с действительными или мнимыми сторонниками «царя Константина» резко меняет хрестоматийные представления о «пламенном революционере», превращая его в агента дворцового заговора. Надо сказать, что состав «ишутинского» кружка тоже как-то больше соответствует идее заговора «в верхах». В нём, как в масонской ложе, преобладают молодые дворяне из хороших семей. Аристократ князь Оболенский, богатые дворяне Юрасов и Ермолов, гусарский офицер Спиридов… Все они могли быть приняты в самом высоком петербургском обществе.
На этом странности не заканчиваются. Почему письмо оказалось в кармане Каракозова в день покушения? Ведь ясно, что оно попадёт в руки властей и в случае задержания, и в случае гибели его автора. Человек идёт на цареубийство – и кладёт в карман конспиративный документ, содержание которого не может не заинтересовать следствие… Почему вообще письмо не было отправлено? Да и интонация его – спокойная, даже ироническая – не вяжется с ситуацией покушения…
Загадки, загадки… И вот ещё: аккурат накануне каракозовского выстрела, в Мариинской больнице скончался Николай Ножин, приятель многих фигурантов дела 4 апреля. Обстоятельства его смерти до того заинтересовали Следственную комиссию, что начато было отдельное расследование. И оно дало любопытные результаты.
Загадочная смерть литератора Ножина
Этот человек идеально подходил для роли героя своего времени. И по возрасту – молод, почти что юн. И по внешности – сер, невзрачен, худ. И по характеру – целеустремлён, беспощаден. И по своим резким, радикальным, «нигилистическим», как тогда говорили, взглядам, и по несомненной, хотя и не проявленной талантливости. Базаров, Рахметов, Раскольников, Ставрогин в одном лице. Он и умер – по официальной версии – от тифа, как Базаров. По мнению же некоторых, покончил с собой, как Ставрогин. А может, был отравлен? Вот, правда, такой исход не значился в описаниях судеб героев. Он умер, и от него осталось несколько статей в захудалом журнальчике, да незаконченное учёное исследование про каких-то морских чудищ. Впрочем, нет: осталась ещё история болезни и смерти, странным образом вплетённая в апокалиптический узор нарождающейся русской революции.