В самом центре большой гостиной помещался рояль. Слабый, дрожащий свет, отбрасываемый стоявшим сверху подсвечником на клавиши, отражался от внушительной стены, заставленной динамиками, звукозаписывающей аппаратурой и электроникой. Полки, занимавшие всю противоположную стену, были завалены пюпитрами для нот и футлярами от музыкальных инструментов. Напротив входной двери, над очагом, сложенным из камня, висел видавший виды саксофон. Он выглядел точно так же, как тот, на котором учился играть Билли, пока Зик с братом не съездили в Бангор и не купили инструмент получше.
Зик подошел к роялю, на котором грудой лежала нотная бумага, помеченная значками. Здесь же находилась фотография в серебряной рамке. Женщина с такими же темными волосами и белоснежной кожей, как и у Челси, с улыбкой стояла перед микрофоном. Она держала за руки трубача, который с гордостью смотрел на нее. Рядом щегольски одетый, темноволосый мужчина обнимал их обоих за плечи. Внизу была надпись: «По-моему, они слышат каждый аккорд, который ты берешь, Рэй».
Рэй. Ее босс. А на снимке рядом с ним, наверное, ее родители. Усевшись на вращающийся табурет перед роялем, он повернулся на нем вокруг своей оси, облокотился на край клавиатуры, оказавшейся за спиной, чуточку откинул назад голову и закрыл глаза.
По звону льда в стакане он понял, что Челси нашла виски. Зик снова пристально посмотрел в направлении темного коридора, мысленно представляя себе виски, стакан и женщину, которая готовит ему выпить. Усилием воли он заставил себя отвести глаза.
Господи, оказывается, он способен владеть собой не лучше, чем Билли! Не требуется особой проницательности, чтобы сообразить, с какой стати у него так сосет под ложечкой, как не нужно быть слишком сообразительным, чтобы понять, почему Билли в нее втюрился.
Челси не из тех, кем можно увлечься на одну ночь. В ней есть что-то такое, отчего у мужчины возникает желание требовать большего, а за это, как известно, нужно платить. Казалось, она олицетворяет собой ангела от джаза, которому под силу творить фантазии с помощью музыки, отчего несбыточные мечты становятся реальностью. Мужчина, попавший в сети таких фантазий, способен продать душу дьяволу за возможность воплотить их в жизнь.
Зик стиснул зубы, стараясь, чтобы боль в челюсти — правда, уже не такая сильная, как раньше, — помогла ему отделаться от мыслей, неотступно преследовавших его все время, пока он ехал сюда на машине. Ему не нравилось, что она так влекла его, что он теряет контроль, как не нравился внутренний голос, говоривший ему, что в ней таится опасность, ибо налицо все признаки того, чего с восьмилетнего возраста он, наученный собственным опытом, теперь старался избегать. Тем более, сейчас.