— Ага. А потом он попробовал перешибить вам пальцы. Вы что, даже кричать толком не научились? Или, может, решили, что Большой Эдди будет рядом, так что и кричать не понадобится?
— Я думала, — что, если закричу, вы все равно не услышите, — упрямо пробормотала она. — Вы же сидели за картами, а говорить не хотели.
Зик от души выругался и плотнее натянул куртку ей на плечи.
— Наденьте, — ворчливо произнес он. — Всуньте руки в рукава, как полагается.
Она сунула сжатые кулачки в рукава куртки. Руки ее полностью скрылись в рукавах, а куртка висела на ней мешковато, доходя до самых бедер.
— Нужно было…
— Мне не нужно было терять вас из виду. Надо было держать вас…
Она покачала головой.
— Нет. Я хотела сказать… Билли… Нужно было дать ему время, чтобы он рассказал про Билли все, что знает.
Услышав эти слова, он в порыве неподдельного, острого разочарования еще крепче сжал ей плечи, словно желая встряхнуть, глубоко вздохнул, плотнее запахнул куртку и застегнул на ней верхнюю пуговицу.
— Послушайте, — охрипшим от волнения голосом произнес он. — Забудьте про Билли. Больше не стоит играть с огнем. Все это слишком рискованно, черт побери!
Она невольно вздрогнула, и он привлек ее к себе. Она уткнулась лицом ему в плечо. Отвернувшись от пианино, они посмотрели в направлении выхода.
В дверях, сгрудившись, стояли мужчины, поднявшиеся из-за карточного стола, и с любопытством смотрели на них. Испуганный взгляд Челси остановился на Гарри, который, как ей показалось, сочувственно глядел на нее. Он пробормотал:
— Что случилось?
Зик крепче обнял ее за плечи.
— Ничего, — отрывисто ответил он. — Так, вышла размолвка кое с кем, только и всего.
Повернувшись к группе спиной, Зик проводил Челси к черному ходу, а потом повел вниз по деревянной лестнице.
Дойдя до конца лестницы, она почувствовала, что полностью пришла в себя, и уже уверенно ступила на тротуар.
Остановившись, Зик привлек ее к себе, ласково гладя по руке, скрытой под курткой.
— Все в порядке, — внезапно произнес он нежным, тихим голосом. — Выбрались. Я отвезу вас домой.
Челси позволила ему обнять себя и отвести к джипу. Она наслаждалась спокойствием от ощущения того, что он рядом, с головой погружаясь в произносимые им слова, словно в ноты неоконченной фортепьянной пьесы, зыбкие и неуловимые, но все же недостаточно четкие, чтобы выразить порыв, шедший из самой глубины души.
Он бережно усадил ее на сиденье джипа, и она до боли мучительно почувствовала, как ей не хватает рядом его мужского тела, его руки, обнимающей ее за плечи. Когда он сел в джип, она искоса посмотрела на него. Интересно, мелькнула у нее мысль, чувствует ли он такое же смятение, как и она, протянет ли он снова руку, чтобы обнять ее?