— Молли узнает, что ей следует надеть лучшее платье, — сказала мисс Браунинг. — Мы, возможно, могли бы одолжить ей бусы или искусственные цветы, если потребуется.
— Молли должна идти в чистом белом платье, — довольно поспешно возразил мистер Гибсон, поскольку его не восхищала манера барышень Браунинг одеваться, и он не желал, чтобы его дитя наряжалось по их капризу. Он отдавал должное вкусу своей старой служанки Бетти, как более правильному, поскольку ее вкус был очень простым. В тоне, которым, вставая, ответила мисс Браунинг, послышалась досада:
— О! Очень хорошо. Это вполне справедливо, несомненно.
Но мисс Фиби сказала:
— Молли, без сомнения, будет выглядеть очень красиво, чтобы она ни надела.
Глава II
Новичок среди «высшего света»
В десять часов в знаменательный четверг экипаж из Тауэрса начал свою работу. Молли была одета задолго до того, как он сделал свой первый рейс, хотя было решено, что она и барышни Браунинг должны уехать лишь с последним, четвертым. Ее лицо намылили, оттерли, и оно сияло чистотой. Оборки, платье и ленты — все было белоснежным. Она надела черный элегантный плащ, принадлежавший ее матери, он был отделан богатым кружевом и выглядел на ребенке причудливо и старомодно. Впервые в жизни Молли надела лайковые перчатки, прежде она носила только хлопчатобумажные. Перчатки были слишком велики для маленьких пухлых пальчиков, но раз Бетти сказала, что они должны прослужить несколько лет, все было хорошо. Девочка сильно дрожала и ослабела от долгого ожидания. Бетти могла бы повторить свою любимую поговорку — «кто над чайником стоит, у того он не кипит». Молли, не переставая, всматривалась, не появился ли экипаж из-за поворота, и спустя два часа он, наконец, прибыл за ней. Ей пришлось сидеть на самом краю, чтобы не помять новые платья барышень Браунинг, и к тому же не слишком наклоняться вперед из боязни стеснить тучную миссис Гудинаф[1] и ее племянницу, занимавших переднее сиденье экипажа. Молли было трудно и неловко сидеть в таком положении, и она чувствовала себя так, словно ее посадили в самом центре экипажа на обозрение всему Холлингфорду. Обыденный распорядок жизни маленького городка был нарушен праздником. Служанки высунулись из верхних окон, жены лавочников стояли на пороге, обитатели коттеджей высыпали на улицу с детьми на руках, а детишки, слишком маленькие, чтобы знать, как вежливо вести себя при виде графского экипажа, весело кричали «ура», пока он проезжал мимо.
Привратница придержала распахнутые ворота и низко присела в реверансе перед ливрейными слугами. И вот они уже в Парке; вот показался Тауэрс, и все леди в экипаже вдруг замолчали, лишь слабое восклицание приезжей племянницы миссис Гудинаф нарушило тишину, когда они подъехали к двойному полукруглому пролету лестницы, ведущей к дверям особняка.