— Вы успокойтесь, Нед, не горячитесь, — отвечал спокойно Консель, — не предупреждайте того, что неизвестно, ведь мы пока не на жаровне.
— Да, пока не на жаровне, — возразил канадец, — но что в печи, то это верно. Здесь достаточно темно! К счастью, нож со мной, и для меня достаточно светло, чтобы пустить его в ход. Первый из этих разбойников, который осмелится наложить на меня руку…
— Не раздражайтесь, Нед, — обратился я к гарпунщику, — и не ухудшайте нашего положения напрасным ропотом. Кто знает, может быть, нас подслушивают. Лучше постараемся узнать, где мы.
Я шел ощупью. Пройдя пять шагов и обернувшись, я натолкнулся на деревянный стол, возле которого стояло несколько скамеек. Пол этой тюрьмы покрывали циновки, заглушавшие шум наших шагов. Голые стены не имели ни малейших следов ни дверей, ни окон. Консель, обходивший стены с противоположной стороны, столкнулся со мной на середине этой каюты в двадцать футов длиной и шесть футов шириной. Что касается ее высоты, то Нед Ленд, несмотря на свой высокий рост, не мог ее определить.
Прошло с полчаса, а положение наше ни в чем не изменилось, как вдруг совершенную темноту сменил самый яркий свет. Наша тюрьма внезапно озарилась или, как мне представилось, наполнилась световым эфиром столь сильным, что мои глаза не могли его выносить. По белизне света и его интенсивности я узнал сразу, что это электрический свет, который и производил вокруг подводного судна эту восхитительную фосфоресценцию.
Я сказал, что не в силах был вначале выдержать этот свет и потому зажмурил глаза; открыв их, я увидел, что источником света является шар, расположенный в верхней части каюты.
— Наконец-то! Вот и светло стало! — воскликнул Нед Ленд, держа на случай защиты свой нож в руке.
— Да, — ответил я, — но положение все-таки темное.
— Господину надо вооружиться терпением, — заметил невозмутимый Консель.
Благодаря сильному освещению каюты я ее рассмотрел до мельчайших подробностей. Вся ее обстановка состояла из стола и пяти скамеек. Невидимая дверь, вероятно, герметически затворяется. Ни малейший звук не доносился до нас. Все словно умерло на этом судне. Двигалось ли оно в данную минуту, держалось ли на поверхности океана, погружалось ли в его глубины? Я не мог этого сказать.
Во всяком случае, нашу каюту осветили не без причины. Я был уверен, что люди экипажа не замедлят появиться. Когда хотят забыть людей, то не освещают те места, куда их прячут.
Я не ошибся. Стало слышно, как что-то щелкнуло в замочной скважине, дверь отворилась, и в каюту вошли два человека.