Они спустились в раскоп и подошли к фреске. Оказалось, что Дэвика кое-что знает и закрепитель от лака для ногтей отличает вполне уверенно.
— Ну вот и давайте, действуйте. Я буду счищать, а вы обрабатывайте.
Поначалу Игоря томило желание немедленно отвязаться от нее, сплавить кому-нибудь другому, но уже к концу первого дня «дитя Гималаев» так уверенно держала в своих смуглых детских пальчиках и кисточку, и скребок, и нож, и лопату, что Игорь оставил ее у себя в помощницах.
* * *
А через несколько дней случился завал.
Двое молодых практикантов долго колдовали над сводчатой нишей, заделанной тесаным камнем, пытаясь сквозь узенькую щелку в кладке определить, что она за собой скрывает.
— Может, вскроем?
— Да что ты, нельзя! Не знаешь, что ли? Надо разрешение.
— Да какое тут разрешение! Они на неделю совещание развезут. А тут смотри — вот оно, святилище огнепоклонников. А может, и могильник… Или просто клад времен Александра Македонского!
— Ты думаешь?
— Да тут и думать нечего: приглядись, там же блестит. А что касается разрешения, так мы же все равно первые на эту нишу вышли. Приоритет за нами, понял?
Видимо, «приоритет» прозвучал убедительно.
— Ладно. Давай, знаешь, высадим один камень, чтобы просто посмотреть. Всего один, вот этот, самый маленький…
Два раза, только два раза они успели ковырнуть нишу ломом.
— Эй, что вы делаете? — закричал Игорь, работавший неподалеку вместе с Дэвикой.
И тут ухнуло. Огромный пласт земли, щебня, камней тяжко осел в раскоп, и Игорь едва успел выдернуть из-под него Дэвику. Мгновенно стало темно и невыносимо душно. Их зажало в щели в самом углу раскопа. Сверху оседал грунт. Дэвика тонко вскрикнула. Где-то в стороне стонал один из виновников.
Игорь уперся ногами в подвернувшуюся доску, а руками пытался удержать сползающий на них брезент, одним краем попавший под завал. Дэвика прижалась к нему. Сыпались камни, земля. Пыль забивала глаза, рот. Брезент оседал. Где-то наверху кричали, бегали.
* * *
Сколько времени они стояли так? Над головой лязгали лопаты, доносились голоса, а камни все сыпались, шли на них, и они уже по пояс были погребены, и только небольшое пространство над головой позволяло дышать. Тот парень все стонал рядом.
Игорь, теряя сознание, стал сползать по стенке. Брезент надвинулся сверху неимоверной тяжестью. Дэвика беззвучно плакала. Две грязные дорожки слез струились по ее щекам. Она упиралась кулачками в доску и плакала. Потом отпустила доску, и та немедленно прижала ее к стене. Дэвика вскрикнула, забилась, теряя разум. Нечеловеческим усилием Игорь отвел доску на несколько сантиметров и, снова почти уплывая в беспамятство от удушья и боли, пробормотал: