— Не оказалось ли в комнате других вещей, на которые вы обратили внимание?
— За дверью висела куртка Абрахама. Я проверила карманы и в одном из них нашла камешек.
— Какой камешек?
— Я не стала бы из-за него беспокоиться и даже не заметила бы его, не будь он аккуратно завернут в бумагу. Я подумала, что на ней может быть что-то написано. Но обнаружила только маленький камень.
— Где он сейчас?
— Я оставила его у себя, поскольку полицейским он едва ли мог понадобиться.
— Думаю, вы заблуждаетесь, мисс Кастельно. Сейчас этот камешек при вас?
Посетительница вынула из кармана платья сверточек. Листок бумаги, как она и говорила, оказался совершенно чистым. Когда Холмс разворачивал его, я поднялся и стал рядом. То, что я увидел, показалось мне комочком глины или голышом с галечного пляжа. Находка была не крупнее ногтя на моем большом пальце.
Еще мгновение Холмс молча разглядывал переданный ему предмет, а затем поднял глаза на нашу клиентку (как мы теперь по праву могли ее называть).
— С вашего позволения, мисс Кастельно, — мягко произнес он, — я оставлю это у себя на несколько часов для изучения. Вам, полагаю, следует вернуться в Мейблторп сегодня же вечером. Мы с доктором Ватсоном проводим вас до вокзала Кингс-Кросс, а завтра к полудню непременно прибудем в Саттон-Кросс. Камешек я привезу с собой. К сожалению, ничего не могу вам пообещать относительно исхода дела. Однако, судя по тому, что вы нам рассказали, в течение ближайших трех дней тайна исчезновения ваших братьев так или иначе раскроется.
— Неужели этот грязный камень может быть вам полезен?
— Не будь он завернут с таким тщанием, я бы, вероятно, не счел его сколько-нибудь ценным для нашего расследования. Но если с ним обращались столь бережно, не исключено, что под наружным слоем скрывается некий твердый предмет, попавший в мягкую глину. Пока ничего нельзя сказать определенно, но в свете имеющихся фактов этот камешек, возможно, сообщит нам нечто важное.
Вечером, после того как мы благополучно проводили мисс Кастельно к поезду, Шерлок Холмс ужинал на рабочем месте. Поднос с едой стоял перед великим детективом на столешнице, испещренной следами соляной кислоты и другими свидетельствами многочисленных химических экспериментов. Вокруг валялись разнообразные предметы: хирургические щипцы, лупа, запачканный перочинный нож в масленке, скальпель и револьвер, разобранный две или три недели назад и с тех пор ожидавший, когда у хозяина появится свободная минутка. Тут же находились два черепа, чьи обладатели столетие назад были повешены в Тайберне за убийство, а затем подвергнуты расчленению в присутствии многочисленной аудитории в анатомическом театре. Теперь эти мрачные сувениры с двух сторон поддерживали ряд весьма потрепанных томов, к которым мой друг обращался для справок. Сам он корпел над работой, сменив выходной черный сюртук на свой всегдашний пурпурный халат.