Несколько иными путями развивались события в очагах контрреволюции, находившихся вне территории германской оккупации. Особенно характерны события, происходившие на Дону и на Кубани.
Как только донской контрреволюции при косвенном содействии германской оккупации удалось вновь закрепиться на части своей территории, она выдвинула к власти донское правительство атамана Краснова. Весной 1918 г. Краснов в сложившейся обстановке, как мы уже выше отметили, взял курс на германскую ориентацию, рассматривая восстановление «единой и неделимой России» как цель, достаточно отдаленную. Пока же Краснов рассматривал область войска Донского как совершенно самостоятельное государство, от имени которого и завязывал дипломатические сношения с Киевом, Екатеринодаром и Берлином. Германцы охотно поддержали Краснова как силу, по своему удельному весу не могущую им быть опасной, но могущую быть в последующем использованной для борьбы против советского правительства, а в крайнем случае и против Добровольческой [122] армии, упорствовавшей на сохранении антантовской ориентации. Эта ориентация была одной из причин перенесения центра тяжести приложения усилий Добровольческой армии, которую в это время уже возглавлял ген. Деникин, на Кубань во избежание соприкосновения с германцами, несмотря на мнение ген. Алексеева о необходимости развивать ее удары вверх по Волге и ряд предложений о том же атамана Краснова.
Германская революция и открытие Черного моря для эскадр Антанты в связи с ожидаемой ее широкой интервенцией на юге России содействовали быстрой перемене германской ориентации Краснова на союзническую. Однако это не избавило его от поглощения новой политической организацией в лице командования Добровольческой армии. Под давлением союзников, угрожавших лишить Краснова всяких источников снабжения, Краснов в начале 1919 г. должен был подчиниться этой новой власти в военном и политическом отношениях, сохранив за собой лишь некоторые автономные права по управлению Донской областью. В области внутреннего управления правление атамана Краснова отличалось проведением реакционной политики, что не создало ему никакой опоры в массах казачества.
Внутренняя политическая обстановка на Кубани была более сложной. Кубанская законодательная рада, ведавшая текущими законодательными делами и контролем над правительством, отличалась своим непримиримым отношением к руководящим кругам Добровольческой армии и их политике; в то же время налицо было и другое течение более примирительного оттенка, которое брало верх в то время, когда кубанское правительство, лишенное своей территории, вынуждено было скитаться при Добровольческой армии. Но как только для кубанского правительства явилась возможность опереться на свою территорию, оно сейчас же возобновило борьбу за свою самостоятельность.