– Моя подруга Пандора, – сказал я Глисте. – Миссис Дорин Слейтер, сказал я Пандоре.
В мгновение ока обе смерили друг дружку взглядом с головы до пят и лживо друг дружке улыбнулись.
– Какие очаровашки! – воскликнула Пандора, сунув нос в коляску.
– Паршивцы несчастные оба! – заныла Глиста Сушеная. – В жизни бы их не завела, знай я заранее!
– "Знай заранее" что? – поинтересовалась Пандора, изображая святую простоту.
– Что из-за них никакой своей жизни не будет. И не вздумайте иметь детей, – предостерегла она Пандору.
– Хочу шестерых! – заявила та в ответ.
– И при этом стать редактором "Тайме", – с сарказмом вставил я.
– Вот именно! И самой вести художественное оформление!
– Поживете – увидите! – Глиста Сушеная выплюнула эти слова, как цыганка выплевывает проклятие.
Я спросил Г. С., зачем она ждала меня. Та ответила, что жить с моим отцом ужасно, но с бабушкой – еще ужаснее.
– А я-то здесь при чем? – изумился я.
– Просто хотелось сбросить с сердца камень. (И с плоской груди тоже.)
И она покатила коляску обратно к бабушке.
Я не знаю ни одного нормального взрослого. Все как есть психи. Если не дерутся на Ближнем Востоке, то одевают пуделей в пластиковые макинтоши или ложатся в анабиоз. Или читают "Сан" и думают, что это газета!
Суббота, 27 ноября.
Сегодня впервые сменил подгузник.
Завтра попробую сделать это с открытыми глазами.
Воскресенье, 28 ноября.
И как только мама ухитряется менять обгаженные подгузники да еще улыбаться при этом или даже смеяться. Я чуть не грохнулся в обморок, попробовав переодеть Рози без защитного приспособления (прищепка для белья). Видимо, у женщин слабее развиты носовые пазухи.
Интересно, исследовал ли кто-нибудь этот вопрос? Если сдам биологию, могу даже провести исследования сам.
Понедельник, 29 ноября.
После рождения Рози мама совсем обо мне забыла. Она и раньше-то особо обо мне не заботилась – всегда самому приходилось ботинки чистить. Но в последнее время я просто чувствую себя обделенным любовью и лаской. Если вырасту умственно ущербным – ее вина.
Среда, 1 декабря.
Звонила бабушка, захлебывалась от эмоций: Глиста Сушеная, забрав Брета и Максвелла, ушла к отцу Максвелла, вернувшемуся с Ближнего Востока с карманами, битком набитыми необлагаемыми налогом деньгами и игрушечными верблюдами.
По всей видимости, моему отцу начхать, что его лишат отцовства, а отцу Максвелла начхать, что Глиста в его отсутствие прижила ребенка. Я глубоко потрясен. Ужели мне одному суждено оставаться хранителем тех немногих моральных устоев, которые еще не успело утратить наше общество?