Четверг, 2 декабря.
Отец Максвелла, Тревор Роупер, не винит Глисту за Брета, поскольку считает его появление на свет следствием запоздало прерванного полового акта! Глиста выходит за Роупера, как только тот оформит развод. Неудивительно, что страна не способна подняться с колен. Всерьез подумываю о возвращении в лоно церкви. (И отнюдь не для того, чтобы прийти к Глисте на свадьбу.) Назначил встречу с викарием, преподобным Силвером. Нашел его телефон в справочнике.
Пятница, 3 декабря.
Когда я пришел, викарий чинил велосипед. Человек на вид совсем нормальный, разве что одет во все черное.
Разогнувшись, пожал мне руку так, что затрещали кости. Затем пригласил в кабинет, спросил, почему я хотел его видеть. Обеспокоен, говорю, распадом морали в современном обществе. Он закурил (руки у него тряслись) и осведомился, обращался ли я к богу с просьбой наставить на путь истинный В бога, говорю, верить перестал.
– О господи, еще один! – вздохнул викарий.
Потом завелся на битый час. Все свелось к тому, что надо иметь веру. Нету, говорю, у меня веры. А как сделать, чтоб была?
– Должна быть – и все, – ответил викарий. С ним разговаривать – что заевшую пластинку слушать. Я спросил:
– Если бог есть, как же он позволяет войны, голод и авиакатастрофы?
– Не знаю, – ответил преп. Силвер. – Сам ночи не сплю, все об этом думаю.
Тут вошла миссис Силвер с двумя чашками растворимого кофе и сказала:
– Дерек, через десять минут начинается открытый университет *.
Я спросил преподобного Силвера, что он изучает.
– Микробиологию, – объяснил викарий. – С микробами-то все ясно.
Я попрощался, пожелав ему успехов на новом поприще. Он посоветовал мне не поддаваться отчаянию и выпихнул меня в этот безумный и скверный мир. Было темно и холодно. Я пошел домой, чувствуя себя разбитым, как никогда.
* Курс лекций по радио и ТВ.
Суббота, 4 декабря.
Переживаю нервный срыв. Но никто, кроме меня, этого еще не заметил.
Воскресенье, 5 декабря.
Пошел повидаться с Бертом. Он – последняя моя надежда. (У Пандоры поддержки не нашел. Все мои страдания она относит за счет того, что я ем мясо.)
– Берт, – сказал ему я, – у меня – нервный срыв.
Берт ответил, что пережил нервный срыв в первую мировую, когда видел кругом горы трупов и постоянно дрожал за собственную жизнь. Спросил, чем вызван нервный срыв у меня.
– Аморальностью общества, – объяснил я.
– Вкалывать тебе, сопляку, нужно больше, – фыркнул Берт. – Можешь начать с мытья посуды.
Помыл посуду. Квини сделала чаю с бутербродами. Ел и смотрел телевизор. Транслировали службу. Церковь полным-полна счастливых на вид людей, вкладывающих в пение всю душу.