По привычке до начала беседы Морозовский приготовил кофе, и несколько минут оба молча смаковали ароматный бразильский напиток, поглядывая друг на друга. Потом Антон отставил чашку из тончайшего китайского фарфора.
— Кто вы? Я имею в виду, что обыкновенному человеку не нужны такие письмена, как это.
— Сейчас поясню. — Морозовский промокнул губы салфеткой, жестом отказался от второй чашки кофе. — Только прошу выслушать все внимательно, без восклицаний и определений, какой бы удивительной ни показалась вам моя речь. Я не сумасшедший, я просто много знаю. Дело в том, дорогой Антон… э–э… Александрович, что я как бы побывал в будущем и вернулся и теперь знаю почти все, что будет происходить. С вами, со мной, с миром вообще. За примерами долго ходить не будем, я представлю доказательства сразу после рассказа. А теперь слушайте. Вы случайно не читали кое–какую эзотерическую литературу? Что такое артефакты, знаете? Вот с этого и начнем…
И Антон услышал самую невероятную и захватывающую из историй, когда‑либо прочитанных или услышанных им в жизни.
Рассказ Морозовского длился больше часа, с перерывами на кофе и умывание; Антон дважды бегал в ванную и лил на голову холодную воду, не скрывая уже своих чувств. Затем настал черед беседы.
— Не верю! — заявил Антон после того, как Морозовский закончил повествование.
— Знакомься, великий пентакль Пара–Брахмы. — Морозовский достал медальон из сейфа.
— Что это значит?
— Он сделан из сплава, котрый невозможно получить в нынешних условиях на Земле. Найден в древних развалинах городов вблизи Дели. Один экземпляр исчез в тридцатые годы, но вот, нашелся.
— Как это сделано?
— Непонятно, его изучали эксперты, по их заключению, внутри половинок содержится какое‑то вещество, но все попытки их вскрыть оказались безуспешными. Структура такая вообще невозможна по всем законам физики.
— Как вы его нашли?
— Купил в Германии у одного собирателя древностей, — Морозовский ухмыльнулся. — за миллион. В тридцатые годы за ним охотились гитлеровские агенты, наверное, они его и украли.
— А зачем?
— А… это длинная история. Вся эта мистика третьего рейха. Сейчас это не так важно.
— А известно его предназначение?
— Так, догадки. Один раз в тысячу лет, — продолжал Владислав Юрьевич, — при определенном расположении звезд наступает время «Ч», момент благоприятный для того чтобы сделать добро необратимым. — Он сделал жест рукой. — В этот момент можно вмешаться в диалектику взаимоотношений добра и зла. Изменить их взаимосвязь, столь порочно сложившуюся. — он распрямил свою сутулую фигуру.