— В нем столько энергии. — заметил Антон, сжав пентакль в руке.
— Ты чувствуешь? Впрочем, не в этом суть. Силы зла считают, что этот талисман, этот великий пантакль и есть та последняя, седьмая печать, о которой говорится в Апокалипсисе. — Морозовский четко произносил фразы.
Антон внимательно смотрел на него.
— Черные маги убеждены, — продолжал тот, — что талисман это детонатор вселенского коллапса, именуемого в просторечьи конец света. Белые маги имеют противоположное суждение. Мы считаем, что эта вещь есть корректор цивилизации, что тоже конечно условно. Откуда взялся этот корректор никто не знает, — продолжал Морозовский. — может быть он имеет внеземное происхождение, а может быть это наследие одной из прошлых земных цивилизаций, которая не сумела воспользоваться своим открытием и сама стерла себя с лица планеты. Мы можем открыть вход в параллельные миры. А это можно сделать при помощи артефактов — наследия предыдущих цивилизаций: Книги Судьбы и «пентакля Пара–брахмы», то есть корректора будущего. С их помощью я и собираюсь скорректировать развитие нашей цивилизации.
— Глобальные у вас масштабы, — сказал Антон, отпивая глоток кофе.
— Для реализации своих планов я ищу людей, овладевших экстраординарными возможностями тела и разума. К сожалению, многие знают, что я ищу подступы к параллельным мирам. Такова ситуация на данный момент, и нет смысла давать ей эмоциональную оценку. Я иду своим путем, — вздохнул Морозовский. — К тому же мне помогли.
— Кто помог?
— А вот это еще одна история. Несколько лет назад я читал лекцию в МАИ о присмертном опыте и о людях, переживших такое состояние. Тогда я увидел Арвида. Непонятно откуда он появился на лекции, словно вырос из воздуха. Среднего роста сухощавый мужчина средних лет в очках и с темной шевелюрой. Во время дискуссии после лекции он поднял руку и поведал о своем опыте. Остальные была захвачены его занятной историей. Он рассказал, что покинул свое тело после того, как был «убит» молнией, и отправился в царство духа, где все пропитано любовью, а знание так же доступно, как воздух. Слушая его, я внезапно понял, что это тот самый человек, который может мне помочь.
— О, простите. Я наверное, не должен был подходить. — Одет он был во всё черное, с обычной папкой в руке. На белой коже явственно синели вены. Худощав, чуть выше моего телохранителя, Романа. Длинные волосы волной лились на плечи. Свободный художник — понял я. Лицо его было как глыба льда на солнце: менялось каждый миг, и в памяти оседало лишь искристое сверкание.