Произошло то, что казалось абсолютно невероятным. Мы стояли, держа в руках необходимые документы, в счастливом предвкушении возвращения в Кабул. Бог снова благоволил к нам. Вскоре после этого афганское правительство запретило выдачу подобных виз.
За несколько дней до вылета в Кабул на меня напал приступ панического страха. Я понимал, что опасения и даже страх — явления в данной ситуации совершенно объяснимые. Я знал, что Кабул окружен моджахедами — националистическими группировками, и что мы окажемся в очень опасной обстановке. Но мой страх превосходил все разумные пределы — я был просто им парализован.
В отчаянии я сказал Джули: «Я еще не готов ехать в Кабул. Давай посвятим три дня молитве, посту и чтению Библии. Я должен преодолеть свое чувство страха».
Несмотря на то, что Джули не испытывала такого страха, как я, она меня прекрасно понимала и не пыталась разубедить.
Два дня мы молились, постились и размышляли над словами из Библии. К вечеру второго дня, когда я горячо молился, передо мной возникла картина. Я видел Афганистан так отчетливо, будто сам там находился. Видение было настолько живо, что я легко мог рассмотреть каждую деталь.
Кое-где виднелись островки снега, и я предположил, что это была весна — хотя не совсем был в этом уверен. Поток войск в полном военном снаряжении хлынул с севера в Афганистан. Они пришли тысячами, заполонив землю. Затем я увидел жестокое сражение на улицах Кабула — выстрелы из танков и дым, поднимавшийся над городом. Представшая предо мной картина была настолько реальна, что я почти мог слышать выстрелы и чувствовать наполнивший воздух запах дыма. Затем я увидел себя самого шагающим по улицам Кабула в сумерках. Я уходил из города, оглядываясь через плечо, и видел злобно рычащие танки, изрыгающие из пушек огонь. К моему удивлению, хотя мы с Джули практически никогда не расставались, ее со мной не было. Но у меня была уверенность, что она в безопасности.
Через какое-то время картина, разворачивающаяся передо мной, стала еще реальнее. В мельчайших подробностях я увидел разлетающиеся в щепки деревья, обломки домов, матерей, ищущих своих детей, и мужчин, тщетно старающихся защитить невинных. Я слышал стоны раненых, детские крики и вопли взрослых, задыхающихся в угарном дыме. На улицах лилась кровь, и все вокруг метались в панике, но бежать было некуда и спрятаться было негде.
И хотя все это было лишь видение и ничего подобного еще не случилось, сердце мое пронзила острая боль. Я пал ниц, взывая к Богу в муках и душевных терзаниях. Я молился о городе и стране, которые так полюбил.