— Бог всегда на стороне победителей, — обрывает его фон Хорн.
— Но милосердие, господин генерал, одна из заповедей всех религий…
— Смирение — вот главная заповедь побежденного народа…
У светлого, прозрачного ручья умывается паренек лет четырнадцати. Позади него виден небольшой лесной поселок в несколько домов. Посередине возвышается дом побольше, с открытой террасой — контора лесхоза.
К поселку подходят бойцы отряда Млынского. Навстречу выбегают женщины. Они радостно восклицают:
— Родимые наши пришли!
— Проходите, родненькие, проходите!
— Сюда, сынок, сюда иди. — Женщины помогают раненым войти в дом.
Солдаты смеются, умываются у колодца.
Млынский, Алиев и Серегин. У них осунувшиеся лица, пыль на гимнастерках. Изнуренный, измученный вид у всех.
К Млынскому и Алиеву подходит дед Матвей, переводит взгляд с одного командира на другого, здоровается с ними и спрашивает:
— Кто же у вас тут за старшего-то? Матросы или матушка-пехота, а то я сразу и не пойму.
— По какой же вам субординации старший нужен? — с ласковой усмешкой спрашивает Млынский.
— А по солдатской… Я две войны сломал — германскую и гражданскую…
— Ну раз так, давайте знакомиться. Майор Млынский.
— Матвей Егорыч, сторож, — вытягивается дед. — Ну, мужики-то все на войне, так я тут за старшего командира. Разрешите доложить, товарищ командир: лесопилка не работает, стоит по причине немецкой оккупации… Обстановка спокойная.
— Немцы были, Матвей Егорович?
— Не были. Дорог для автомобилей нет. А после дождичка и трактора вязнут… А вот аэропланы летают и днем и ночью на Москву.
— Ну а откуда же известно, что на Москву?
— А как пролетят, так наутро сообщает радио — налет на Москву.
— Радио? — переспрашивает Млынский.
— Так вот вечор перестало, говорить: движок не работает. А так каждый день Москву слушали.
Млынский переглядывается с Алиевым.
— А сводку? Сводку слушали? — спросил Алиев.
— А как же! Я с Алешей — внучком — флажки на карте втыкал… — продолжает дед. — Можно посмотреть. Там все отмечено — какие города оставили, какие еще стоят…
Совсем близко проходят бойцы, несут раненых. Кладут их на самодельные носилки. Тут же Зина. Она просит осторожно снимать тяжелораненых.
Контора лесхоза. Кабинет директора. Письменный стол, стулья, книжный шкаф. На стене над столом — портрет Ленина. На другой стене — большая карта Советского Союза. На столе — телефон.
Здесь все, включая мичмана Вакуленчука и лейтенанта Петренко. Многие легко ранены. Дымят цигарками. За столом что-то вроде президиума — сидят майор Млынский, капитан Серегин и политрук Алиев. Многие разглядывают карту, на которой флажками отмечена линия фронта. Люди сдержанно переговариваются: