Опять стало швырять.
Я сразу догадался, что мы с асфальтовой дороги съехали на неасфальтовую.
Едем долго.
Кошмар!
Наконец мы остановились и стоим.
Я изо всей силы, с разбегу, наваливаюсь на эту дверь и вываливаюсь на землю.
Встаю. Сразу ничего не мог разглядеть на таком свету.
В каком направлении бежать мне к Таврическому саду? Я жмурюсь. Но вижу уже мачту, кухню, забор… вижу лагерь… (?) начальника лагеря… Он хочет что-то спросить у меня, иначе зачем же он идет ко мне?..
Я больше не жмурюсь.
Смотрю на все широко раскрытыми глазами и ничего понять не могу – честное пионерское!
Что получается?
И как все понимать?
Я мчусь к забору, в два счета перепрыгиваю и бегу дальше.
Вбегаю во двор, налетаю на Матвея Савельича, он обнимает меня и говорит:
– Я тебе лодку начал делать, а ты пропал…
Автобусы въезжали в лагерь. Новые ребята в автобусах так галдели, как будто грачи прилетели со всего света. Я этот галдеж еще издали услышал и выбежал навстречу.
Я стоял в пыли, а они мимо меня проезжали.
Последний автобус остановился, один мальчишка высунулся из окошка и стал мне махать панамкой, как будто он мне знакомый. И чего это он мне машет, если я его первый раз вижу! Но все-таки я ему тоже помахал на всякий случай.
Этот автобус все стоял, а другие уже в лагерь въехали. Я поближе подошел, а мальчишка меня спрашивает:
– Как здесь, ничего?
– Чего же плохого, – говорю, – конечно, ничего.
– Ну и как?
– Что как?
– Комары кусаются?
– Какие там комары, – говорю, – никаких здесь комаров нет.
– Это хорошо, что здесь комаров нет, а то я их ненавижу.
– Да кто их любит, – говорю, – никто их не любит.
– Некоторые их терпят, – говорит, – а я их просто терпеть не могу. Если здесь комары есть, я сейчас же обратно поеду.
Я, сам не знаю, почему-то испугался, что он вдруг обратно поедет, и говорю:
– Да что ты, что ты, ни одного комарика здесь нету…
– Ну, если нет, – говорит, – тогда другое дело…
Он спросил, как меня зовут, и я чуть было не сказал, что меня Лялькой зовут, но потом вспомнил и сказал свое новое имя. А он сказал, что его зовут Вольдемаром и что ему это имя не очень-то нравится.
Автобус тронулся, и он мне крикнул, чтобы я непременно к нему в лагерь приходил.
А я ему головой кивнул: мол, непременно приду, а как же иначе!