«Какой же он высокий, – пронеслось в воспаленном мозгу удивленное. – Мне всегда казалось, что я выше его…»
Ульянов поднял руки, которые вдруг налились фиолетовым, удлинились и потянулись к Троцкому.
– Хотел вместо меня быть? – шипел мертвый соратник. – А удавленником быть не хочешь?..
Не помня себя, Лев Давидович заорал от ужаса. Отпрыгнул к стене, схватил стул, швырнул его в Ленина. Какая-то страшная фигура в черном балахоне с капюшоном вошла в дверь.
– Что тут произошло? – странный срывающийся то в визг, то в вой голос. – Левушка, что с тобой?
Из-под балахона высунулась рука. Вернее – кости руки. Голые кости, ярко блестящие белым на темном фоне.
– Ты кто? – одними губами прошептал Троцкий. – Кто ты?..
– Я? – удивилось существо в балахоне. – Я кто? Я – твоя жена…
Костяные пальцы отбросили назад капюшон, и Лев Давидович увидел человеческий череп. Череп оскалился:
– Ты меня не узнал?
Теперь к Троцкому тянулись уже костяные пальцы. Неверной рукой он поднял пистолет и нажал на спуск. Закутанный в балахон скелет упал, а Лев Давидович бросился бежать. Выстрелил в каких-то странных разлагающихся уродов, пытавшихся его задержать, потом еще раз – в чудовище с головой собаки и туловищем флоридского аллигатора… Выбежал из дома, но оказался не на деревенской улочке в Норвегии, а в страшном, непонятном лесу, где каждое дерево тянуло к нему свои извивающиеся ветви. Отчаянно закричав, он побежал прочь от этих немыслимых образов, стреляя на бегу, и чувствовал, что убежать он не сможет.
За стеной раздался дикий крик, в котором не было ничего человеческого. Испуганный женский возглас, грохот падающей мебели, неразборчивые голоса. И тут же грохнул выстрел. Один, тут же – второй, а потом выстрелы застучали так часто, как только возможно нажимать на курок. «Блин, да он же так все патроны расстреляет, – подумал Новиков. – Тоже мне – пулеметчик нашелся!..» Но вот прогремела дробь шагов по лестнице, снова крики, пара выстрелов… Ударом ноги в замок Кирилл выбил дверь, выскочил в коридор, огляделся и метнулся к окну.
Осторожно выглядывая из-за края оконного проема – не хватало еще пулю от этого шизика схлопотать! – он видел, как по улице бежит расхристанный человек. Несмотря на холод, он был не только без пальто, но и без пиджака – в одной жилетке и разорванной на груди рубахе. Его волосы развевались на ветру, стекла очков блестели, точно глаза вурдалака. На бегу человек размахивал руками, в каждой он держал по пистолету. «Молодчина, – усмехнулся про себя Новиков. – Второй ствол раздобыл, красавец!»