- А рана ваша как?
- Да терпимо.
Говоря так, почти не врала Ярла. Пустяковая рана.
Талвеон... Может, и правда в его силах людям один из тех путей указать, что к лучшему ведут? Не к разделению, а к объединению... Но это Ярла сильно вперед забегает. Чтобы всякие там пути указывал, его прежде из тюрьмы вытащить надо. Легко, одним своим словом сделать это может только Воллет. Ему и суд не возразит - судьи, они к иерархам двухбережной веры прислушиваются. То есть - мог бы это сделать Воллет, если бы... если бы изменился. Если бы своего зверя победил, лицом к лицу встретив.
Крепче сжала Ярла в кармане камень. Вроде, еще горячее стал... Спешить надо.
По пустым улицам дошли они, дошлепали по лужам до обители. В ночной темноте мрачными замками высились здания братства. Остановилась Ярла, всмотрелась напряженно, все, что днем сегодня видела, припомнила. Так... Теперь нужно Саулину домой отослать. Она, конечно, помогла, спору нет и, ясно, обидится - но нужно.
Пока Ярла размышляла, на братство глядя, навстречу им вдруг кто-то выкатился. Собаку, что ли, спустили двухбережники?.. Да нет, собака вот так молча не побежит. Да и великовато для собаки существо это. Саулина ойкнула от неожиданности, вцепилась в Ярлин рукав. А Ярла догадалась уже, кто это такой. И на его:
- Э, здравствуй, Бритва, ты чего это тут?.. - усмехнулась:
- А ты чего?
Так, для порядку спросила - понятно ведь, зачем Самай-пройдоха здесь, если у него охапка кукурузных початков в руках.
- На братском огороде харчами разжился?
- Ну, говорят же двухбережники, что с ближними делиться надо. Теперь как раз время для дележа подходящее, они за дверь - ни ногой.
- Ага, подходящее время... - думая о своем, откликнулась Ярла. Нахмурила брови, оглядела еще раз строения за забором от подножия до самых крыш.
Кое-где окна светятся. Но мало. Хорошо.
- А это кто с вами? - полюбопытствовал мальчишка, плечом указывая на Саулину, а рукой умудряясь один початок, от листьев ободранный, ко рту поднести, остальной охапки при этом в грязь не поваляв. Хрумкнул, вылущил зубами зерна и жевать принялся.
- Это? Подруга. А ты сырую-то кукурузе не лопал бы, живот разболится.
Самай только фыркнул презрительно - мол, нашла, чем пугать.
- Ты мне вот что скажи, Самай. Давно ты тут промышляешь-то? В смысле, не вообще, а сегодня? Первую ходку сделал или нет?
- Какую первую, двадцать первую, поди. Караулили-то мы с пацанами еще с обеда, как хмуриться сильно стало. Ну, а как загремело, как двухбережные братцы по норкам попрятались, так мы и в огород. Тыкву даже домой снесли, здоро-овую! А потом, Бритва, пацаны промокли да устали, домой пошли. Но мне-то сырость нипочем, я еще поживиться решил.