Правда, когда Иван поднялся ему навстречу, Андрей оторопел. Уж на кого-кого, а на старичка-знахаря его новый знакомец никак не походил. Достаточно высокий рост – на глаз где-то под метр девяносто – широкие плечи, короткий ёжик светлых с проблеском седины волос, больше напоминающий щетину, – всё это создавала ауру скорее угрожающей силы, чем целебной мудрости. А завершал портрет вдавленный глубоко в кожу рубец шрама на левой щеке, который с одной стороны слишком близко подобрался к глазу и оттягивал нижнее веко, обнажая розовую плоть на изнанке, а с другой касался верхней губы, кривя рот владельца в постоянной усмешке.
– Андрей? – «красавец» протянул ему руку.
– А вы – Иван? Здравствуйте.
Милавин уже был готов к тому, что вот сейчас его ладонь безжалостно сдавят до хруста в кости. Однако рукопожатие Ивана оказалось крепким, но уважительным.
– Закажете что-нибудь? – на столе уже стоял полупустой бокал пива.
– Нет, не буду, – покачал головой Андрей и сел напротив собеседника. – Давайте сразу к делу.
– Хорошо. Вы любите свою дочь?
– Что, простите?
– Простой вопрос. Вы любите дочь? Да или нет.
Растерянность, которую поначалу почувствовал Милавин, вдруг сменилась раздражением и даже злостью. Уж слишком сильно этот прямой и даже наглый вопрос напомнил Андрею тех уродов, что подкарауливали его и Ольгу у подъезда, настойчиво предлагая свою помощь. Они тоже постоянно давили на любовь к дочери и обнадеживающе заглядывали в глаза. Любите ли вы свою дочь? Да кто вы такие, чтобы спрашивать меня об этом?!!! Андрей подавил в себе желание разбить о голову сидящего напротив человека пивной бокал и ответил так, как уже привык отвечать за эти самые долгие полтора года в своей жизни.
– Да. Всем сердцем, – слова были произнесены жёстко, с нажимом, но совершенно искренне.
Пару секунд Иван молча смотрел на него. Взгляд собеседника живо напомнил Милавину бетонную плиту, такой же твёрдый, тяжёлый, со светло серым оттенком.
– Хорошо. Я вам помогу, Андрей.
– Да что вы? – Милавин не сменил тон и даже не усмехнулся. – И как?
– Это уже детали, – правой рукой Иван накрыл собственный подбородок и указательным пальцем почесал шрам на щеке. Выглядело это как неосознанный жест человека, собирающегося с мыслями. А потом он спросил: «Вы курите?»
– Нет.
– Я тоже. Бросил. Но привычка к сигаретному дыму осталась, – из мятой пачки он достал сигарету и зажигалку. – Вы не возражаете?
Андрей покачал головой. Иван прикурил, потом пристроил тлеющую сигарету в вырезе белоснежной керамической пепельницы и отодвинул её почти на середину стола. Струйка табачного дыма поднималась вертикально вверх, распространяя щекочущий ноздри аромат.