Глава 18
Раскаленный камень
Через девять дней после массовой высылки спецпоселенцев началась война, а спустя два дня в Каунас вошли гитлеровские войска. Все повторилось: по проспекту под звуки германского гимна ползли бронемашины, ехали грузовики, шагали колонны солдат, и с балконов на них летели цветы…
Националисты Литвы поторопились организовать свое правительство. Предполагалось, что спасители вернут захваченное советской властью «народное достояние», и республика вздохнет свободно.
Ответом на наивные претензии было устранение скороспелых властей. Антропометрические характеристики литовцев, как и других «восточных» народов, по данным специалистов рейха по расовой теории и гигиене, не отвечали арийской идентификации. На землях Прибалтики намечалось расселение немецких колонистов и скандинавов, а после победоносного окончания войны – англичан. По плану «Остланд» фашисты рассчитывали депортировать одну часть выбракованного населения вглубь восточных территорий, другую часть – в мир иной. Евреи, согласно крылатой фразе, популярной в руководстве СС, должны были исчезнуть «как капля воды на раскаленном камне».
Педантичность оккупантов была оскорблена вандализмом литовских националистов, в угодливом раже оставлявших горы еврейских трупов даже на центральных улицах. Эти «некрасивые» действия не соответствовали лозунгу: «Любовь к чистоте – черта арийской нации». Впрочем, пользоваться помощью местных добровольцев фашисты не перестали. Их услужливыми руками были уничтожены тысячи соплеменников-литовцев, коммунистов и сочувствующих Советам. А для культурной реализации проекта «раскаленного камня» лучше всего сгодилось оборонное укрепление Каунаса – Девятый форт, куда из гетто, созданного в пригороде Вилиямполе за мостом через Вилию, еженедельно отправлялись аккуратно сбитые группы и колонны людей, меченных желтыми шестиконечными звездами. У западной стены форта было вырыто три километра рвов, где методично исполнялась плановая, с любовью к арийской чистоте, ликвидация евреев.
…До конца своей долгой жизни не простила себе Геневдел Рахиль Готлиб борьбу против «чужекровной» невестки. Утешалась молитвами Всевышнему: может, Он водил этим противостоянием, и, случись по-другому, не стало бы надежды на то, что Хаим и Мария, заброшенные куда-то нечеловеческим механизмом сталинской власти, все-таки живы.
В день, когда необъяснимое наитие старого Ицхака подошло наконец к последней точке самого страшного из существующих на земле страхов, матушка Гене увидела, поняла и приняла душой единственную суть жизни. Сын и его жена встали перед нею во всем великолепии божьего промысла, не имеющего каких бы то ни было границ, придуманных властолюбивым человечеством.