Потом, через некоторое время, выяснилось, что Юозас все-таки жив, но нехорошие перемены произошли с его горлом – оно отказалось свободно выталкивать слова, которые мальчик уже было научился бойко выговаривать.
Он смертельно боялся собак и ничего не мог с этим поделать. От одного огромного страха, как круги на воде, расплывались другие. Бродя по лагуне, Юозас боялся встретить волков. Хорошо, что тундра плоская, издалека все видно, но ни одного дерева на ней нет, и никуда не денешься от волков, бегущих во много раз быстрее слабого человека.
Он опасался, что парни когда-нибудь заметят его страх перед собаками и станут дразнить, ведь зимой только и разговоров о собачьих упряжках. Без того все смеются над заиканием, и многие на мысе называют Юозаса Заикой, не вспоминая об имени.
Хаим тоже хочет завести пять-шесть ездовых псов, чтобы возить на них дрова и лед. Хаим думает о Марии. Он всегда о ней думает и старается облегчить ей жизнь. Как решиться сказать взрослому другу, что, если он возьмет собак, жизнь второго из троих мужчин в юрте будет невыносима?..
Контора, новый дом Тугарина, – удалось просквозить легким ветром, собаки не учуяли; школа, цех засолки, и вот она – пекарня. За нею только баня. На крыльцо Юозас взмыл, не глядя на ступеньки. Луна из-под туч мерцала неясно, тускло, играла рукастыми тенями. Собственная тень на двери почудилась прошедшим сквозь порог черным призраком, и сердце екнуло. Юозас не поддался малодушию, спокойно прощупал замок, нашел некрепкую дужку. Гвоздодер бы сюда, но где его добудешь на мысе? Некогда размышлять, да и поздно. Примерившись, ударил сбоку обухом топора.
…Какой звон! Юозас обмер. Звук в ночной тишине показался оглушительным, отдался гудом в руках, и далеко-далеко откликнулось эхо. Собаки залаяли. Сейчас набегут псы, вся тугаринская упряжка или конторская, а то и обе, и смерть тогда придет Юозасу от самого его большого страха.
Дужка не выдралась, лишь чуть-чуть вылезла. Крепкое попалось дерево, держит железо, будто их вместе выковали. Пальцы внимательнее исследовали запор – вот здесь и здесь тоньше, надо с замахом. Вновь пойдет звон-лязг, а что делать? Может, стукнуть острием? Так бы вернее. Но нет, топор жалко, зазубрится, и дома попадет.
В следующий удар Юозас постарался вложить всю силу. Эхо, приблизившись, понесло по поселку стук и захлебывающийся собачий лай. Теперь уже страх подгонял Юозаса. Некуда спрятаться, если примчатся собаки. Ездовые напоминают волков – дикие серые псины, линялая шерсть болтается клочьями, вечно грызутся между собой, клацая жуткими челюстями…