— Рая, мы возвращаемся.
Мой холодный голос разорвал веселое щебетание двух молодых адепток и Мишира. Охотники и моя многострадальная компания с умилением взирали на этот праздник дуристики и попивала горячий чай.
— Что?..
— Завтра вечером мы отправляемся домой.
— Почему сейчас?! Я…
— Ты никогда не захочешь обратно. Мы выполнили свою часть договора, теперь твоя очередь платить по счетам.
Глаза Райаны потемнели от гнева. Агларесса вся подобралась и похоже собиралась кинуться на меня с кулаками.
— Только не делай из меня врага народа. И не задавай вопросов. Мы должны исчезнуть из этого мира.
— Что за вздор?! — Доришен вскочил в гневе, но Шим легко коснулся его руки, заставив вспыльчивого охотника взять себя в руки.
— Ира… — того, что заговорит Дан не ждал никто, поэтому на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. — Ты о чем-то недоговариваешь, я прав?
Я невольно вздрогнула. Некромант как всегда умудрялся видеть меня насквозь.
— Простите… — голова бессильно повисла на плечах, а по щеке непроизвольно покатились предательские слезы. — Я правда не могу вам ничего рассказать. Просто так надо.
Все потрясенно замерли. Плачущая жрица Анатаса — редкое зрелище. Редкое и, как выяснилось, ужасающе прекрасное. Алем потом рассказывал, что в тот момент забыл как дышать, что душу переполнила невыносимая горечь, от чего-то мешавшаяся с необъяснимым восхищением. Возможно, мне бы это польстило, если бы не сложившиеся обстоятельства.
— Прошу, не задавайте вопросов. Просто смиритесь. Я даю вам время попрощаться, но завтра нас здесь не будет.
Выходя из комнаты, я успела заметить, что только одни глаза не выражали совершенно ничего. Глаза Ника, в которых блики огня превращались в поистине адское пламя.
В эту безлунную ночь обитель магов Хаоса была как никогда молчалива. Никто не знал причины нахлынувшей печали и скорби, но каждый отдавался ей сполна. Сами того не подозревая, изгои оплакивали судьбу родного мира, который так бессердечно отверг их. И не знали эти несчастные люди, что расплачиваются за чужие игры. Всего лишь игрушки, которые совсем не жалко сломать. Которые никто не горит желанием уберечь и защитить от страшного рока. И только плач жрицы единственного бога, все еще не покинувшего опустошенный мир, обволакивал сердце каждого и приносил столь желанное утешение.
****
Когда наступает ночь, страхи и скрытые желания, словно тараканы, выползают из самых сокровенных глубин человеческой души. Тогда становится не сомкнуть глаз, и даже Морфей отказывает в покровительстве грязной душе. Именно поэтому я не могла отдаться сну без сновидений, я знала — стоит закрыть глаза, и кошмары набросятся как один, будто стая волков.