С учетом разницы во времени следующих новостей следовало ждать лишь утром. А до того набраться неким образом терпения.
— Мужчина, не угостите даму спичкой?
Женский голос, чуть прокуренный, но волнующий низкими нотами, отвлек, заставил посмотреть на говорившую.
Темноглазая и темноволосая, молодая, еще нет тридцати, с пухлыми накрашенными губами, наводящими на определенные мысли, в обтянутой перчаткой изящной руке дамская папироска «Реджина». Все, как было уговорено.
— Для такой женщины не то что спички, ничего не жалко.
— А если я поймаю на слове? — Женщина прикурила и внимательно посмотрела на следователя.
Невольно подумалось: изобретатели пароля не учитывали элемент случайности. Вдруг вместо агента к Николаеву бы подошла обычная ночная бабочка? Вообразить подобный диалог не столь сложно.
— Я буду только рад, — докончил обмен следователь.
— Наконец-то! Думаете, легко здесь фланировать в таком виде? Того и гляди, пристанут любители клубнички.
— Надо было изобрести нечто более нейтральное, — заметил Николаев. — Можете звать меня Лукой.
— Роза, — представилась женщина в ответ. — Пойдемте в ресторан, что ли? Не стоит нарушать образ.
Интересно, далеко она способна зайти в нынешней игре?
— Я уже думала: по каким-то причинам прибытие перенесено. Первый раз в Харбине?
— В первый. В сторону Владивостока ездить не доводилось.
— Тогда понятно. Интересный город, правда? Есть в нем некая смесь востока и запада.
— Да, — вновь согласился Николаев. — Скорее, России и Китая. Хотя от России больше храмы. Дома можно встретить и в Европе.
— Были в Европе?
— Давно. И то большей частью на нашей же территории. Во время Великой войны.
— Вы кто по званию? Насколько поняла, прислать обещали настоящего офицера.
— Поручик военного времени. Так что, не знаю, насколько настоящий. Но воевал, даже батальоном одно время командовал. Меньше месяца, потом меня ранило, — коротко оповестил Николаев.
Можно было добавить о наградах, да только интересно ли женщине? Да и не о симпатиях и впечатлениях речь. Исключительно дело. Которое выполнять не стоит.
— Хорошо, — кивнула каким-то мыслям Роза. — Покровский весьма не любит штатских. До сих пор зовет их тыловыми крысами, пусть война давно закончилась. И еще обвиняет их в былых бедах. Он вообще редкий реакционер. Даже октябристы и кадеты для него едва не революционеры.
— Справедливости ради, все эти кадеты были весьма замешаны в революции. Как и октябристы. Потому точка зрения понятна.
— Конечно, понятна! Вот такие спят и видят, как вернуть старые порядки!
— У каждого это… свои представления о счастье, — философски заметил Николаев. — Там ведь было немало хорошего. Могучая держава, спокойная жизнь…