Плиту приходится отодвигать всем. Мы подсовываем под ее край бревна от системы и еле-еле откатываем в сторону на столбах. Двое моих солдат охраняют «КамАЗы» и подступы. Остальные ворочают плиту, закинув автоматы за спину. Я связываюсь с Федей на сопке.
– Сопка! Я Земля-один! Прием! – вызываю группу поддержки на горке.
– Я – Сопка! На приеме – прием! – слышу ответ с возвышенности. Наш разговор слушают остальные по обусловленной частоте.
– Сопка, я Земля-один, как только увидишь движение к тебе техники от руин, заводи «мыльницу» и оставь с включенным движком. Подпруги затянуть. Трензеля вставить. Сторожить шоссе. Наливник пропускаешь. Прием!
– Я Сопка! Вас понял – прием!
– Конец связи! Прием!
– До связи!
Когда я прохожу в открытые двери склада АТВ и НЗ и вижу, что там в нем есть, то глаза у меня расширяются. Я понимаю, почему прапорщик так беспокоился и не хотел уезжать.
– Твою мать! Виктор Иваныч! Ну не ху-ху себе склад НЗ! – поражаюсь я и чувствую обиду за свою «никому не нужную» заставу. Два пулемета ПКМ нового образца, автоматы с подствольниками ГП-25, СВД, целый ТЗК, бинокли, маскхалаты типа кикимора и леший, берцы, амуниция, патроны, гранаты, ПББС под АК, выстрелы, ящики с тушенкой, фаршем, сгущенкой, сухарями, повидлом, маслом, консервами, медикаменты, новенькая форма, белье, тент на «УАЗ», палатки, спальники, альпийская снаряга, масксети… На отдельном стеллаже две снайперские винтовки. Одна со странным толстым дулом и больше похожая на автомат. Вторая на сошках, с большим и длинным стволом, на конце которого прямоугольный тормоз-компенсатор размером с полмагазина от моего автомата. Эта винтовка скорее напоминает мне противотанковое ружье времен Великой Отечественной войны. Прапорщик мгновенно скидывает свою рвань и тут же переодевается и разбрасывает пакеты с формой своим бойцам. Смотреть на них голых, раздетых и израненных страшно. Я отворачиваюсь. И выхожу наружу. Прапорщик выбегает за мной, на ходу застегивает новенькую портупею с пистолетом Стечкина на ней в кобуре. За спиной автомат без рожка. Останавливается возле меня и ждет моих указаний. При этом он разворошил упаковку патронов и заряжает магазин пистолета, не глядя на свои руки и пальцы. Я смотрю на «стечкина» с завистью.
– Виктор Иваныч, делаем так, чтоб не гудеть зря. Заводим все три машины одновременно. Грузовик и «УАЗ», не ожидая прогрева двигателя, – сюда к двери. Движки не выключаем. И грузим все подряд, но сначала оружие, боеприпасы и медикаменты. Что не влезет, обливаем бензином и спалить на хер. Пока грузим АТВ, то «КамАЗ» с цистерной под твоей рукой и с твоим «раненым» вон за ту сопку. Солдатику неопытному с ним не управиться. Там мои бойцы и «ГАЗ-66». Ты дорогу к нам знаешь? Да там и не свернешь никуда! И не ожидая нас, прешь вперед по грунтовке без остановки. Мы тебя все равно догоним с твоими пятью тоннами за спиной. Только не спеши, Виктор Иваныч, там серпантин тяжелый, повороты крутые и пропасти почти в километр глубиной. Если занесет, то мало тебе не покажется. И сам угробишься, и нам не поможешь ничем. Водитель на «уазик» и «КамАЗ» есть?