— Твоего братца надо отучить мочиться под себя. Выпороть как следует, чтобы навсегда запомнил.
Подушки, на которых я спал, были сброшены на пол, рядом с кроватью, с позорными мокрыми пятнами. Поутру она застигла меня врасплох, обнаружив, что со мной произошел очередной «несчастный случай».
Она достала коричневый кожаный ремень из маленького шкафчика возле кухни, а он сложил его пополам.
— Лютер, я не знаю, что у тебя на уме, так что помягче, знаешь, отцовской рукой…
Она была в одной майке: большой не по размеру, с пожелтевшими подмышками, очевидно, принадлежавшей ему.
Когда она впервые заявилась в ванную ни свет ни заря и присела на унитаз, я с недоумением уставился на нее.
— Эй, ты что выпучился!
— Ты не такая, как на постерах! — заявил я.
Она сложила туалетную бумагу и невидимо подтерлась за краем унитаза.
— Ты где грубить научился? Ну, погоди, — выйдешь отсюда, будут тебе новости! — И бросила в меня комком туалетной бумаги.
— Сюда! — меня толкнули на кровать. — Его никогда еще не шлепали, Лютер. Родители совсем разбаловали его. — Обняв сзади голый мужской торс, она улыбалась. Лютер подтянул резинку трусов. — Его еще шлепать и шлепать.
Он хлопнул ремнем по кровати. Я подскочил.
— Тогда приступим!
— Слушай, а из тебя получится образцовый папашка, — прильнула она к нему, лаская грудь. Скудный утренний свет пробивался сквозь опущенные жалюзи, расчерчивая пол на полоски.
Он схватил меня за руку и потащил на скатанный матрас. Я застучал зубами — от страха и волнения одновременно. Сейчас в моей жизни должно было произойти нечто необычайное, чего еще никогда не случалось. Уткнувшись лицом в скомканные простыни, я забарахтался, пытаясь слезть, но меня бросили обратно.
— Снимай портки, — распорядился он.
Сара принялась расстегивать мои джинсы.
— Опять мокрые! Ну, я его последний раз предупреждала… — Я почувствовал, как с меня стягивают трусы.
— Твои родители совсем его испортили… он загадил мне подушки — из чистейшего гусиного пуха. — Ремень снова врезал по матрасу. — Проклятье, да он провонял мочой, как парковая дорожка.
Она стянула трусы до самых лодыжек, вместе с джинсами.
— Ну и будешь ходить, в чем обоссался. И мыться не смей, пока не отучишься от этой привычки. — Она брезгливо отошла в сторону. — А теперь, сынок, я проучу тебя ремешком, чтоб не писался, как малышня. Понятно, за что тебя лупят?
Я сдержанно кивнул. Я хотел, чтобы мои трусы пахли, как у Сары. Однажды она отправила меня за чипсами на заправке, пока заливала бак, и какая-то девочка в очереди тронула меня за плечо.
— А от тебя воняет! — заявила она с чувством превосходства. Стоявший рядом мужчина шикнул на нее, но она только показала язык и, сморщив нос, убралась в машину вместе со своими родителями.