Поднялся неописуемый шум: ахи-охи, ехидные восклицания раздались в ответ на слова короля. Больше всех удивились матросы, многие из которых до последнего не верили откровениям Кидда и понимающе перемигивались; они были уверены, что уж истинная цель путешествия откроется позже.
Кидд внутренне оскорбился, когда его представили лишь одним из «команды Секстона». Он тихо передал несколько команд боцману.
– Будет сделано, сэр, – ответил боцман и поспешил передать приказ остальным.
Кидд понял, что король захотел отгородиться от дурной славы хоть и помилованного, но все же пирата. Это задело его, и он не собирался спускать дело на тормозах.
Если Его Величество хочет знаменательный день, он его получит.
Король все вещал и вещал для толпы всякий вздор, пока Секстон наблюдал за восходящим солнцем, прикрывая глаза рукой.
– Мы теряем слишком много времени! – прошептал он Кидду.
– Терпение, – ответил тот.
Вернулся боцман.
– Все готово, – пробормотал он на ухо капитану.
Кидд усмехнулся.
– По моему сигналу.
– Это изумительный день для Англии, – декламировал король, – и для почтенной Оранско-Нассауской династии…
Кидд вдоволь наслушался королевского самовосхваления. Он развернулся и рявкнул:
– Сбросить балласт!
Одним согласованным движением со всех четырёх сторон моряки скинули швартовы, удерживающие корабль на воде. В качестве балласта они использовали воду из Темзы (что куда практичнее обычных камней); теперь же тысячи галлонов воды с шумом возвращались обратно в реку.
С сильным толчком, от которого желудок Кидда провалился куда-то в ботинки, «Марс Эдвенчер» рванулся в небо.
Реакция толпы была настолько бурной, что предыдущий взрыв эмоций показался жалким шепотом. Возгласы удивления и восхищения вырвались из тысяч глоток; тысячи шляп взметнулись в воздух, а плащами и рубахами размахивали, как знаменами.
Среди этого волнения выделялось лицо короля, преисполненное ярости и восхищения.
Кидд отсалютовал своей шляпой.
– Увидимся через два месяца, малыш Билли, – едва слышно пробормотал он с широченной улыбкой на лице. – Вероломный ты ублюдок.
Кидд стоял у леера, который на обычном корабле был бы гакабортом; его слегка тошнило.
Все мореходные инстинкты подсказывали ему, что корабль был совершенно устойчив. Он шел по ветру под огромными шарами, а на палубе не было ни ветерка. Секстон сверился со своими приборами и убеждал Кидда, что все идет хорошо, но тот все равно тревожился.
С невообразимой высоты перед ним простирался огромный земной шар: он был похож на стеклянный шарик, в котором на фоне темных небес кружились синь и белизна. Казалось, стоит ему раскинуть руки, как он сможет охватить всю земную ширь.