Представляя себе все эти ужасы, я лежал без сна, пока на часах пробило двенадцать, потом час, потом два. Наконец я заснул и проспал до десяти часов. Миссис Уинкшип и Марта, вероятно, встали по своему обыкновению очень рано, они успели не только позавтракать, но и сходить в какую-то лавку готового платья.
Доказательство того, что они побывали в такой лавке, лежало у меня перед глазами: на стуле подле моей кровати разложены были: чистая рубашка, носки, крепкая суконная куртка и красивые, полосатые панталоны, под стулом стояла пара сапог, несравненно лучше тех, какие выманил у меня мистер Берни, а на спинке стула висела фуражка. Я нисколько не сомневался в том, что все эти прекрасные вещи предназначались мне и потому поспешил одеться и поздороваться с миссис Уинкшип. Добрая старушка очень обрадовалась, увидев меня в приличном наряде. Она принесла теплой воды вымыть мне руки и лицо, сама причесала меня своей собственной щеткой и напомадила мне волосы своей собственной помадой.
— Поглядись-ка теперь в зеркало, Джимми, — сказала она весело: — видишь, какой ты молодец, просто чудо!
— Это платье не очень похоже на то, которое носят трубочисты, — заметил я с гордостью, осматриваясь кругом и втайне надеясь, что она придумала для меня другое занятие — мне не хотелось бы в такой одежде лезть в трубу!
— Еще бы! — отвечала миссис Уинкшип: — эту одежду ты можешь носить по праздникам, а для работы Бельчер даст тебе какие-нибудь лохмотья. Марта поехала в Кемеруэл и должно быть скоро вернется с самим Бельчером.
Марта, действительно, приехала вскоре после моего завтрака, но одна: у мистера Бельчера была работа на целый день и он хотел приехать вечером в тележке на своей собственной лошади. Известие о тележке и лошади несколько успокоило меня: значит, мистер Бельчер во всяком случае не такой бедняк, как мистер Пайк.
Для безопасности я целый день пробыл в комнате. В сумерках приехал Бельчер. Он нисколько с виду не походил на трубочиста; он был белый, а не черный, одет в коричневое пальто и щегольскую шляпу. Лицо его было такое же бледное, как у Марты, и рябое, желтые зубы его верхней челюсти покрывали нижние и все были на виду. Вообще он мне не понравился. Марта не говорила ему, зачем он нужен, и теперь, когда миссис Уинкшип сообщила ему, в чем дело, он видимо остался не очень доволен.
— Сколько лет мальчику? — спросил он, оглядывая меня.
— Девять лет десятый; не слишком ли он мал?
— Напротив, велик. Нашему ремеслу всего лучше учиться пока кости гибки. Какой он чистенький мальчик; жалко делать из него трубочиста!