С первого взгляда она напомнила мне голландских кукол, с которыми играли в детстве мои сестры.
У нее были темные, коротко подстриженные волосы, широкие скулы, и вся ее фигура была по-современному угловатой, но это не делало ее непривлекательной. Она не была красавицей, скорее самой обыкновенной, но от нее исходил какой-то импульс, сила, она не могла не обратить на себя внимание.
– Вы мисс Барнард? – спросил я.
– Я – Меган Барнард. А вы, наверное, из полиции?
– Ну, не совсем… – пробормотал я.
Она прервала меня:
– Я думаю, что мне нечего вам сказать. Моя сестра была привлекательная и веселая, и у нее не было молодых людей. Доброе утро.
Она усмехнулась и вызывающе посмотрела на меня.
– Это правильная фраза, я надеюсь? – спросила она.
– Я не репортер, если вы меня за него приняли.
– Ну а кто же вы? – Она оглянулась. – Где мама и папа?
– Ваш отец показывает полицейским спальню вашей сестры. Ваша мать в доме. Она очень расстроена.
Казалось, девушка приняла какое-то решение.
– Входите, – сказала она, толкнула дверь и прошла. Я последовал за ней и оказался в маленькой опрятной кухне.
Я собрался закрыть за собой дверь, но почувствовал неожиданное сопротивление. В следующее мгновение Пуаро тихо проскользнул в комнату.
– Мадемуазель Барнард? – спросил он с быстрым поклоном.
– Это мсье Эркюль Пуаро, – сказал я.
Меган Барнард бросила на него резкий оценивающий взгляд.
– Я слышала о вас, – сказала она. – Вы – модная частная ищейка, не так ли?
– Не слишком приятное, но подходящее название, – ответил Пуаро.
Девушка присела на краешек кухонного стола. Она порылась в своей сумочке, достала сигарету, закурила и произнесла между двумя затяжками:
– Что-то я не вижу, что забыл мсье Пуаро в нашем скромном преступлении.
– Мадемуазель, – ответил Пуаро, – то, что вы не видите, и то, что я не вижу, возможно, вскоре появится. Но не это важно. Важно то, что нелегко будет найти.
– Что же это?
– Смерть, мадемуазель, к сожалению, порождает предубеждение. Предубеждение к покойному. Я слышал, что вы только что сказали моему другу Гастингсу – «привлекательная и веселая, и у нее не было молодых людей». Вы сказали так в насмешку над газетами. И это естественно так говорить, когда умирает молодая девушка. Она была прекрасна. Она была счастлива. Она была доброжелательна. Она была беззаботна. У нее не было сомнительных знакомых. О мертвых плохо не говорят. Знаете, что я сейчас хочу? Найти кого-нибудь, кто знает Элизабет Барнард и кто не знает, что она мертва! И тогда, возможно, я услышал бы что-то похожее на правду.
Меган Барнард несколько минут молча смотрела на Пуаро и курила. Затем, наконец, она заговорила. Ее слова заставили меня подскочить на месте.