Юити шел быстро, не оборачиваясь, в направлении перекрестка на Нихонбаси. Нобутака шел следом, страдая одышкой.
— Куда ты идешь?
— Я иду домой.
— Не упрямься!
— У меня есть семья.
Подъехал таксомотор. Нобутака открыл дверь. Взял под руку Юити. Физически юноша был намного крепче его. Он отпихнул его руку.
— Нам лучше по одному возвращаться домой, — сказал он, отстранившись.
Некоторое время оба смотрели друг на друга с неприязнью. Нобутака отказался от такси, захлопнув дверь перед носом фыркнувшего водителя.
— Давай пройдемся немного и поговорим. Пока будем идти, мы протрезвеем.
— У меня тоже есть что тебе сказать.
В груди Нобутаки гулко заколотилось сердце. Они молча шагали по безлюдному тротуару, цоканье их туфель отлетало эхом. На трамвайных путях еще курсировали туда и обратно редкие вагоны. Стоило сделать шаг в сторону аллеи, и прочная глухая тишина воцарялась над центром города. Они прошли задворками банка Nxxx. По окружности улица освещалась цепью ярких фонарей; строение банка врастало нагромождением этажей в ночное небо. Кроме ночного сторожа, в помещениях не было ни одной живой души; осталась только упорядоченная груда камней. Окна были заперты и мрачны за железными решетками. В ночном, затянутом облаками небе прогремел отдаленный гром. Вспышка молнии слегка осветила круглые колонны на фасаде банка.
— Что ты хотел сказать?
— Я хочу прекратить наши отношения.
Нобутака не знал, что ответить. Эхо его шагов разносилось по широкой улице.
— Что так вдруг?
— Пришло время.
— Ты это сам придумал?
— По объективным причинам.
Это детское словечко «объективный» рассмешило Нобутаку.
— Я не могу отпустить тебя.
— Это твое дело, но я больше не могу спать с тобой.
— Ютян, дружок, с тех пор как я, такой волокита, встретил тебя, я никогда не был неверным по отношению к тебе. Я жил исключительно ради тебя одного. Крапивница на твоей груди, которая высыпала холодной ночью, твой голос, твой профиль на рассвете той гей-вечеринки, запах твоей помады — все это невозможно забыть…
— Ну так купи ж эту помаду и вдыхай в свое удовольствие, раз тебе этого не хватает, — невнятно пробормотал юноша.
Ему стало противно, когда Нобутака прижался плечом к его плечу. Они вдруг поняли, что очутились на берегу реки. Несколько лодок, привязанных к пирсу, непрерывно издавали тяжелые скрипучие звуки. На мосту перекрещивались лучи автомобильных фар, отбрасывая громадные тени.
Они повернули обратно. Нобутака говорил непрерывно и возбужденно. Он споткнулся, и что-то покатилось вперед с тихим сухим шуршанием. Это была веточка от муляжа сакуры, которой украшали универмаг во время большой весенней распродажи. Грязная бумажная сакура шелестела обрывками бумаги.