— Похоже, барон внезапно прекратил занятия живописью. Однако где работы?
Единственным художеством в доме были гротескные фрески на стенах.
— Как думаете, это его творения? Выглядит странно.
— Нет, — ответил Галлорини. — Роспись старая, ей столько же лет, сколько и хижине.
Инспектор проверил шкафчики на крохотной кухне.
— Обойдите дом, — велел он Галлорини. — Поищите сарай или вход в подвал.
Галлорини выполнил распоряжение.
— Там ничего нет, кроме садовой мусоросжигательной печи, — доложил он.
— Вы хотели сказать: ничего подозрительного? Идемте, глянем вместе!
Полицейские разворошили толстый слой пепла.
— Взгляните, инспектор: скобы и гвозди — так крепят холсты к рамке.
— Верно. Похоже, барон пишет картины, а потом сжигает их. Очень аристократично, надо думать, — с сомнением прокомментировал Гедина.
Продолжая обыск домика, они прошли в спальню.
— Помогите перевернуть матрас, — попросил Гедина помощника. Широкая кровать занимала почти всю комнату, с ней было неудобно обращаться в узенькой спальне. — Вот укромное местечко, — сказал Гедина, глядя на комки пыли под кроватью, — а в нем…
Из щели между стеной и изголовьем кровати сержант достал альбом и передал его инспектору. Тот сдул с него пыль и открыл — обычный альбом для рисования с чернильными и карандашными эскизами. Любительские работы, заметно по несоблюдению пропорций и неумелой штриховке. Рисунки были очень детализированными, как средневековые гравюры. На каждом — изображение обнаженной девочки лет одиннадцати, которая от рисунка к рисунку взрослела; менялись позы.
— Детское порно, — резюмировал инспектор. — Понятно, почему барон сжигал картины.
Лео сидел на швартовой тумбе и смотрел на гавань.
— В четверг в пятнадцать тридцать будьте в яхтенном доке гавани Портосоле. Вам нужно судно «Шалунья», — инструктировал смотритель из Прованса.
Запах йода, соленой морской воды, слепящий солнечный свет, танцующий на тихих волнах, крики чаек — Лео завороженно смотрел на пришвартовывающиеся яхты.
Он начал сомневаться, что верно понял инструкции — сторож говорил на ломаном английском. Может, Лео устал и чего-то не расслышал? Прошло две трудных недели с того дня, как он оставил Орсину в Милане. Дорога до Сан-Ремо, курортного города на итальянской Ривьере, заняла два дня.
Позвонить сторожу? Ожидание невыносимо. Лео пересчитал деньги в бумажнике: три евро и двадцать восемь центов. Он решительно отправился на поиски телефонной будки.
— Доктор Кавана, полагаю? — услышал он пьяный голос и обернулся. Перед ним стоял низенький мужчина его возраста в льняном костюме цвета лососины, из-под которого выглядывала голая волосатая грудь. Здесь было не слишком тепло, но и не так холодно, как в континентальной Италии, по другую сторону Апеннин, откуда приехал Лео.