Я вставил в рот загубник и поднял руку, подавая сигнал начала операции. Кувыркнулся назад и плюхнулся в воду, следом за мной погрузились Фред с мощным фонарём, Джеймс с инструментами и Майкл с запасом взрывчатки.
Мы начали погружаться в глубину, придерживаясь склона одного из коралловых рифов. Я то и дело сверялся с компасом, объединённым в одном корпусе с глубинометром.
Вокруг проплывали стайки разноцветных тропических рыб, а на рифе виднелось множество разнообразных кораллов… Но красоты вокруг, если честно, меня волновали мало.
Минуты текли за минутами, но в мире безмолвия и тишины такого понятия, как время словно бы и не существовало. Свет становился всё тусклее и тусклее, хотя когда мы погружались, солнце ещё стояло высоко над горизонтом…
Тишина… Прекрасное место. Хотел бы я задержаться здесь подольше. И подальше от всей этой суеты наверху. Люди раз за разом, снова и снова совершают одни и те же глупости. Знаете один из признаков психического расстройства? Постоянно выполнять какое-нибудь действие. Перебирать крупу, раскладывать карты или подбрасывать монетку. Снова и снова, снова и снова…
Знаете, что это? Не знаете… А вот я знаю… Даже слишком хорошо знаю…
Я вновь бросил взгляд на глубиномер — почти сто футов. Ну, и где это ржавое нацистское корыто?..
Стоило только об этом подумать, как мы проплыли над выступом рифа, резко обрывающимся вниз, и я увидел зарывшуюся носом в песок и лежащую на правом боку немецкую субмарину.
Она казалась мёртвым морским зверем. Исполинских размеров стальным кашалотом, погибшим от рук неизвестного охотника-китобоя… Опутанная старыми рыболовными сетями, обросшая водорослями, губками и кораллами, субмарина тем менее была узнаваема сразу же.
Мощный поток света выхватил почти стёршуюся с течением времени надпись на борту — «U-2571», эмблему рядом — смеющуюся меч-рыбу, и огромного паука свастики, вольготно раскинувшего свои лапы на палубе.
Я подал несколько знаков остальным, и мы начали спускаться к подводной лодке.
Достигнув её носа, мы направились к крышкам торпедных аппаратов, через которые планировали попасть внутрь. Всего их должно было быть шесть штук, но три находились на правой стороне субмарины — на которой она, собственно, и лежала. Из другой тройки аппаратов был серьёзно повреждён и искорёжен самый нижний. Видимо, при ударе. Второй даже с помощью самого лучшего в мире инструмента — лома обыкновенного, открыть не удалось. То ли его за десятки лет крепко заклинило, то ли у него изначально был крайне тугой механизм открытия, который даже четырём крепким парням был не по зубам.