Гирлянды лежали в кладовке за двумя большими пластиковыми мешками, рядом с неоткупоренными банками с краской и жидким раствором для плитки, которые Лэз приобрел во время одного из своих ремонтных порывов, никогда не осуществлявшихся. Гирлянды представляли собой мешанину из проводов и лампочек, аккуратно распутать которую у Грейс никогда не хватало терпения. Она предпочитала метод «с глаз долой», отнюдь не споря с тем, что на будущий год придется бежать в хозяйственный магазин за новыми гирляндами.
Она присела, пытаясь распугать проводки, переплетенные, как хромосомы после какого-нибудь эксперимента по генной инженерии. Красных и белых проводков было поровну — и тех, и других слишком много. Грейс нравилось, когда каждая веточка елки ослепительно сверкает. В прошлом году, когда они украшали елку, Лэз сказал, что если размотать гирлянды во всю длину, то они протянутся по всему мосту Джорджа Вашингтона.
Распутывая гирлянды, Грейс думала о метеоритном дожде, который они с Лэзом видели, когда были на Блок-Айленде в их первое лето. Ясной августовской ночью их приютили дюны. Лэз указал на небо, испещренное светлыми штрихами, и сказал, что его больше всего интересует, что находится там, между звездами. Грейс ответила, что предпочитает звезды сами по себе.
«Скажи, чего ты не умеешь? — спросил Лэз, еще теснее прижимая Грейс к себе. — Я люблю тебя так же сильно за то, чего в тебе нет, как за то, что есть. Может, за первое даже больше».
«Я не умею ходить колесом, — сказала она. — И быть одна». Тогда вопрос Лэза показался Грейс странным, как будто он пытался определить достоинства и недостатки фотографии по негативу, но теперь смысл его был совершенно ясен. Так или иначе, она по-прежнему предпочитала гирлянды огней.
Самым трудным в распутывании рождественских гирлянд было то, что их нельзя было тянуть слишком сильно, чтобы не размотались двойные проводки между лампочками. Грейс увидела в этом особое испытание, поскольку изначально была склонна полагаться на грубую силу. Второй мыслью было взять ножницы и перерезать провода. В конце концов она отвергла оба подхода, принудив себя к спокойствию и уравновешенности — крайне нехарактерное для нее состояние. Как-то раз Грейс прочла, что запах лаванды предположительно оказывает расслабляющее действие, и теперь с удовольствием прибегла бы к ароматерапии, будь у нее хоть одна свечка. Тогда она вознамерилась мысленно воссоздать точную копию запаха.
Через несколько минут, за которые ей удалось воспроизвести только смутный аромат яблока, она сдалась. Пусть и неудачная, попытка отвлечься достигла цели. В промежутке Грейс сумела высвободить несколько проводов из хаотической путаницы. Она подивилась плодам своего труда, после чего проверила каждый проводок, дабы убедиться, что все лампочки на месте и не перегорели.