– Боже правый, как же туго вы зашнуровали корсет! – пробормотал он шепотом.
У Джоан от стыда покраснела шея. Уж он-то заметит, кто бы сомневался.
– Не важно, – процедила она сквозь зубы. – Просто поторопитесь.
Чтобы она перестала елозить, он положил руку на ее талию, распластав пальцы по ее бедру.
– Если вы собираетесь шнуроваться так туго, чтобы продемонстрировать грудь, то можете не стараться. – Он приподнял другой рукой элегантные кружева, в изобилии украшавшие спереди вырез ее платья. – Что толку показывать прелестный бюст, если никто не может им восхититься?
– Моя грудь – не ваша забота!
Он помолчал, потом ответил:
– Конечно.
Джоан почувствовала, как его пальцы скользят вдоль ослабленной шнуровки ее платья, потом услышала шелест бумаги. Похоже, он засунул «Пятьдесят способов согрешить» под спинку ее корсажа.
– Надеюсь, вы доверяете своей горничной.
– Теперь у меня нет выбора, не так ли? Зашнуруйте меня обратно! – прошипела Джоан.
Он очень тихо рассмеялся, и снова его проворные пальцы стали дергать завязки шнуровки. Джоан стояла и не сводила глаз с тонкой трещины в стене прямо перед собой, отчаянно желая не чувствовать так остро каждое прикосновение его пальцев даже через корсет, который, казалось, с каждым мгновением становился все туже. Она пыталась думать о том, какую фантастическую историю расскажет, если вдруг на них кто-нибудь наткнется. Ей казалось, что они провели в алькове целый час, а то и больше.
Как только Тристан убрал пальцы от ее корсажа, она тотчас повернулась к нему.
– Спасибо, а теперь дайте мне пройти.
Вместо того чтобы отойти в сторону, он уперся локтем в стену рядом с ее головой и таким образом запер ее.
– Почему ваша мать так сильно вас контролирует? – спросил он.
– Контролирует меня? – На этот раз Джоан возвела взгляд к потолку. – Дайте подумать. Потому что я не замужем, не имею своего состояния, своей собственности и каких-либо прав. В отличие от вас я не вольна уединяться в укромных уголках, даже если мужчина не покушается на мою добродетель, потому что это будет неприлично. Хуже того, даже губительно для моей репутации. Не то чтобы кто-то изъявлял желание запятнать мою честь, но для молодой леди, как вы знаете, очень важны внешние приличия. – Последние слова она произнесла, довольно правдоподобно подражая интонации матери, но потом вздохнула. – Не думаю, что вашу мать заботит ваша репутация, но моя мать о моей очень сильно печется. И я правда не хочу провести остаток сезона запертой в моей комнате только потому, что кто-то не может извиниться нормальным и благовоспитанным образом. Поэтому, пожалуйста, дайте мне пройти.