– Ну почему ты не смог меня уберечь? – упрекала своего парня Маруся.
Она мечтала начать жизнь заново. И так отчаянно пыталась вспомнить, откуда взялись эти сломанные цветы изуродованных пальцев. Но не могла…
– Поверь, я убил бы того, кто сделал это с тобой! – клялся Дарлинг, мечтая вернуться в прошлое и всё изменить.
– Где же ты был, когда со мной случилась эта беда? – рыдала она.
Ощущая тяжкий груз вины за всё произошедшее, Алекс готов был казнить себя живьём.
– Твоя боль – мои страданья, – признавался он. – Эх, если бы я мог взять на себя хотя бы часть твоих мук…
И пусть Маруся так желала, чтобы это оказалось правдой, её доводили до предела безумные противоречья. Борьба недоверия с желанием быть ближе. Битва разума и чувств. Схватка логики и законов сердца. И пусть тот, с кем она жила под одной крышей, плакал с ней одними слезами, каждый раз её доканывала всё сильнее эта жестокая война внутри…
– Знаешь, я не виню тебя ни в чём. Просто иногда так сложно совладать с собственными эмоциями, которые накрывают как волна, – вдруг сказала она и поцеловала его.
Так тепло и нежно. Будто в первый раз. Казалось, что внутри снова распускается сирень.
– Ты – моё небо. Я хочу падать в тебя, закрыв глаза… – признавался он, не стесняясь казаться глупым.
– Давай забудем все ссоры, милый, – мурчала унесённая холодным солнцем.
Алекс прижал её к себе, будто бесценное сокровище:
– Ты мой самый близкий человек. Потому что у нас бьётся одно сердце на двоих.
Он обнажал свою душу, будто снимал перед ней кожу. Порой её телесный покров всё грубее врастал в плоть. Но только он мог сделать её снова живой и настоящей. Вот почему Маруся оставалась верна Алексу и не торопилась уходить к Серёге. Её тянуло к нему, несмотря на противоречья. Несмотря на то, что унесённая холодным солнцем так и не смогла разглядеть обратную сторону его луны…
– Надеюсь, ты наконец-то вспомнила о том, как меня любила? – доверчиво спросил тряпкомуж.
И вдруг Маруся залилась слезами безысходности, будто потеряла что-то дорогое:
– Я научусь любить тебя заново! Я обещаю!
Когтит оболочку души ужаленное альтер-эго, прикрываясь клочком разорванной надежды, как остатком боевого флага. Что остаётся? Есть? Молиться? Любить? И только ТОШНОТА, как сущность невыблеванной безысходности, подкатывает к горлу…
Алекс чувствовал, что проблема кроется в нём самом.
– Я что, так похож на птиц, которых она так ненавидит?
– Да ты пингвин по гороскопу! – шутили друзья.
– Неужели её страх окажется выше любви? – снова гадал Дарлинг, терзая самого себя.
– А может, всё намного проще? – устав наблюдать за играми, в которые играют люди, вздыхал некто с никнеймом БОГ.