Он не смотрел на Ирину Петровну. Старался не смотреть прямо. Но боковым зрением заметил, как вскинулась она, будто от толчка в спину, как споткнулся карандаш, перестал бегать по строчкам, начал медленно сползать с листа. Пирогов предвидел это, понимал, что причинит ей боль, но он не считал возможным не посвятить ее в свои намерения, ибо в случае согласия управления, а он почему-то не сомневался в этом, намереваясь высказать свои соображения подробно, никому иному, как Ирине Петровне предстояло напечатать массу неприятных своей откровенностью документов.
Пусть уж знает заранее, рассудил Пирогов, начиная диктовать ей. Может, переболеет быстрей.
— Пишите…
— Товарищ лейтенант, это… Разве это что-то меняет?
— Думаю, да… Пишите.
«Начальнику РО НКВД товарищу Пирогову от…»
От кого?
«…от инспектора угро Игушевой».
С ума сойти! Ольга Игушева, Оленька, Лека, Одуванчик — инспектор уголовного розыска! Уж не мерещится ли она сама себе?
«Выполняя приказание по выяснению редких животных…»
Странное все-таки это задание для инспектора угро: собрать сведения о диких зверях. Чем невероятней слух, тем подробней его выспросить и тщательней записать. Может, Пирогов не очень доверяет ей и, остерегаясь обидеть откровенным отстранением от дела, придумал ей работу, чтоб создать видимость занятости? Но она не давала повода не доверять ей. Правда, ростом она невелика. Самый маленький размер формы чуть не вдвое пришлось ушивать, а сапоги тридцать восьмого с широкими кирзовыми голенищами выменивать у соседей на поношенные подростковые хромовые сапожки. Но теперь ведь не старое время, когда по росту и цвету волос отбирали солдатиков для столичного и московского гарнизонов… Ей никто не даст девятнадцати, но у нее есть все остальное: ум, знания, рассудительность, общительный характер. После присвоения должностного звания ей дважды приходилось сталкиваться с чумазыми нахалятами, воображающими из себя невесть что, и оба раза она сумела разговорить их, смутить, поколебать их бессознательный нигилизм к требованиям взрослых. Ей даже удалось организовать четырех мальчишек в отряд помощи многодетным семьям фронтовиков и возглавить этот отряд.
Какое же еще требуется доказательство, что она справляется с работой? Рапорт о беседах с мальчишками и зарождении отряда, написанный в восторженных тонах, был вручен Корнею Павловичу. А навстречу — уму непостижимое задание: собрать слухи о каких-то зверях, животных…
Она без особого труда выполнила требуемое, немало сама удивилась чудесам, неизвестным ранее. Но недоумение — зачем, какое это имеет отношение к ее должности? — озадачивало и немного обижало. Ей казалось, что Пирогов просто придумал ей работу, «лишь бы дитя не плакало».