Вику, кажется, убедил этот довод, и она принялась спокойно за салат.
— Она другое имеет в виду, — замечаю я.
Ильин смотрит на меня насмешливо, мол, это и дураку ясно, что речь идет не о диване, а о тех, кто на нем спит. И еще ясно, что это не мне сказано.
— Сервис нужно обживать, это понятно, — отзывается Рудик.
— Во! — поводит Ильин вилкой в сторону Королькова.
— А то создали целый букет услуг, а желающих пользоваться ими нет, — продолжает тот. — Вот так сервис и отмирает. Есть же, к примеру, комфортабельные крематории, так нет, люди все норовят по старинке земелькой прикрыться. А за границей, говорят, туда не пробьешься.
Вика несмело смеется, а у Ильина почему-то расслабляются мышцы лица.
— Там все построено на выгоде, — вяло говорит он. — Экономика, кстати, интересная штука. Столько в ней парадоксов, а ведь покоится на точном расчете. Одно плохо, модной становится. А когда наука становится модной, к ней начинают прилипать всякого рода аферисты. Экономика, конечно же, должна быть жестче. А то что получается… Ты знаешь Лихолета, Вика?
— Да, немножко.
— Вот у него урезали зарплату на треть и все по закону. Раньше он получал куда больше и тоже по закону.
Ильин смотрит на Вику, но говорит, очевидно, нам. А может, и нет.
— Мне больше нравятся стыки наук, — отзывается Корольков, — например, социологии и географии. Был у нас один товарищ, Темнов. Связи имел во всех городах. Так вот, он потом долго искал город на карте, где его никто не знает, чтобы там поселиться. А большой был человек… Автомобили, помню, любил…
Ильин смотрит на Рудика.
— Кстати, об автомобилях, — говорит он. — Лучшим водителем считается тот, кто плавнее ведет машину, а не заставляет невинных пассажиров трястись вместе с собой.
— Когда рядом с шофером сидит женщина, трудно говорить о его классе, — сразу же отвечает Корольков.
— Вы у кого работаете? — спрашивает вдруг Ильин.
— У Панкратова.
— Ах да. Вот что. Вы уже не молоды, пора вам в Каменогорск перебираться работать. Сколько можно по степям мотаться. Семью привезете, заживете по-человечески. Я поговорю завтра кое с кем, это можно устроить. Так сказать, ко дню рождения, — Ильин улыбается.
— Вы правы, мы уже не мальчики, — отвечает Рудик.
— Это несерьезно, — машет головой Ильин.
Вика с беспокойством прислушивается к беседе. Она иногда поглядывает на меня, пытаясь нащупать хоть где-то опору. Ничего, думаю я, это ей полезно.
Я предлагаю всем пойти на кухню и перекурить. Однако встречного энтузиазма не последовало, и я иду один. Ильин, надо думать, желает переговорить с Викой наедине, а Корольков как раз этого и не хочет.