— Да… был такой бзик, знаете ли, в двадцатых годах, — живо подхватил тему престарелый академик. — У нас даже знаменитого профессора Илью Иванова тогда в Африку снарядили, за обезьянами. А он ведь пользовался мировой известностью. По прибытию в Париж ему оказывали содействие в институте Пастера, имевшем филиал в Африке. А когда в его экспериментах по скрещиванию обезьяны и человека наступил кризис из-за того что иссяк поток комсомолок, горящих энтузиазмом и согласных на всё ради блага науки, то к участию в опытах профессора Иванова привлекли женщин, заключённых в лагеря ГУЛАГа. Впрочем, не будем отвлекаться, — опомнился Пушкарёв. — Не уверен, что об этом можно говорить даже сейчас…
— Но ведь Иванов тогда всё-таки привёз из Африки обезьян, — заметил Завеса.
— Ну, и что? Я ему не раз говорил, что его идея о скрещивании обезьян и людей — полный бред! А он ведь даже комсомолок агитировал спариваться с обезьянами. Ради, так сказать, познания тайн природы… — Пушкарёв ехидно захихикал. — Вы представляете комсомолок, отдающихся самцам павианов и горилл?! — глаза академика заблестели нездоровым блеском.
— Но ведь, насколько я знаю, сексуальность и долголетие действительно взаимосвязаны, — прервал воспоминания старичка Завеса. — Даосы, к примеру, считали, что интимное общение пожилых мужчин с молодыми дамами сохраняет потенцию и, вообще, молодость…
— Да-да, конечно, — неожиданно академик смутился. — Впрочем, тема эта особая и коротко о ней рассказать трудно, — Пушкарев огляделся. — К тому же — мы уже пришли…
Они подошли к самому дальнему от трамвайной линии пруду. Здесь людей было значительно больше. Встречались даже молодые мамаши с карапузами, барахтающимися в песке, однако купались на всем пляже всего несколько человек.
Сложив на скамеечке тренировочный костюм, Борис Семенович начал подпрыгивать и похлопывать себя худющими руками по бокам. Разогревал, стало быть, свое академическое тело. Был Пушкарев совершенно лыс, но сохранившиеся на висках волосы казались седыми лишь наполовину. Тонкую кожу, напоминавшую пергамент, покрывали многочисленные старческие пигментные пятна.
— Ну, кто составит компанию? — бодро спросил Борис Семенович, зайдя в воду по колено.
— Андрюш, не посрами молодежь, а? — Аркадий Петрович сбросил куртку, рубашку, но брюки снимать явно не собирался.
— Нет уж, лучше я на бережке подожду… — Андрей разделся до пояса и растянулся на скамейке. — Я свое на Красном море доберу…
Борис Семенович энергичным кролем переплыл пруд туда и обратно, затем некоторое время нырял на мелководье, где вода была теплее.