Смешные всё-таки люди эти взрослые. Особенно мой горячо любимый дядюшка. Он давно уже для меня открытая книга, но, естественно, не подозревает об этом. Я всегда знаю, что он будет сегодня делать, какие слова говорить. И что в очередной раз попытается скрыть. Однако я, по привычке, строю из себя законченную дурочку, этакую легкомысленную, ничего не соображающую идиоточку. И обычно эти простые приёмчики срабатывают, и позволяют мне всегда быть на высоте.
То есть вить из дядюшки любые веревочки.
И не из него одного…
Надеюсь, дядюшка не обидится на меня. Хотя бы потому, что никогда не прочитает этих строк, поскольку я их надежно запаролила в своем компе…
В начале двенадцатого мы с дядюшкой были уже на пристани, где нас поджидал Костолом и его команда.
Иван Захарович был, как всегда небрит и угрюм. Как обычно нос его был сиз, и от него исходило характерное амбре, созданное приличной дозой водки, закусанной огурцами и квашеной капустой с луком. Эти незабываемые ароматы забивали даже запах гниющих рапанов и мидий, выброшенных на набережную ночным штормом.
— Ты пигалицу свою предупредил? — поинтересовался Костолом, смерив меня снисходительным взглядом, в котором вместе с тем сквозила некоторая опаска. Чувствовал все-таки, подлец, силу мою, так тщательно мною скрываемую.
— Что ее предупреждать-то, — ответствовал дядюшка. — Она все сечет лучше, чем мы с тобой…
Да-да, именно так он и сказал, мой горячо любимый дядюшка, хотя я миллион раз говорила ему, чтобы он даже не заикался о моих способностях. Ну, ни к чему сейчас меня афишировать! Никому. Но таких простых и наивных людей, как мой дядюшка, — еще поискать!
Впрочем, Костолом, вроде, не врубился. И хорошо сделал. От этого он и погибнет, от своего самомнения… Сил у него, конечно, много, но он их все же переоценивает. И это тоже есть хорошо…
— Ну-ну… — Костолом смерил меня внимательным взглядом, смачно сплюнул в воду и полез на «Мурену».
Нормальное, между прочим, корыто. Если когда-нибудь завладею этой скорлупкой (а я таки ею завладею!), назову ее «Ассоль». Дайте мне только развернуться!..
Бандюки Костолома, тем временем, помогли мне и дядюшке погрузить оборудование, и «Мурена» отчалила от пристани.
Капитан Жора что-то проорал в свой матюгальник и его шустрики, как обезьяны, полезли на мачты. Несколько минут спустя они, ловко орудуя на реях, распустили паруса, которые тут же наполнились ветром.
«Мурена» резво помчалась прочь от берега.
— Двигатели при таком ветре, грех запускать, — пробормотал Костолом. — И понесет нас прямехонько к турецким берегам…