— А-а, — проговорил он и взял «Сен-Джемскую газету», лежавшую свернутой, как пришла. — Теперь мы добьемся правды.
Он разорвал газету и открыл ее. В глаза ему бросились два столбца. «Внезапное помешательство целой деревни в Суссексе» стояло на заголовке.
— Великий Боже! — сказал Кемп, читая с жадностью недоверчивый отчет о вчерашних событиях в Айпинге.
На другой странице был перепечатан параграф из утренних газет. Кемп перечел его: «Бежал по улице и дрался направо и налево. Джафферс в бессознательном состоянии. Мистер Гокстер сильно страдает, все еще не может передать, что видел. Тяжелое оскорбление священника. Женщина, заболевшая от страха. Окна перебиты. Эта удивительная история — вероятно, вымысел. Слишком любопытна, чтобы ее не напечатать — cum grano.»
Кемп выронил лист и бессмысленно смотрел перед собою.
— Вероятно, вымысел.
Он опять схватил газету и перечел все сначала.
— Но при чем же тут этот бродяга? Какого черта вздумалось ему гоняться за бродягой?
Он вдруг сел на свой хирургический диван.
— Не только невидимый, — сказал он, — но и помешанный! Мания убийства.
Когда взошла заря, и бледность ее стала примешиваться к свету лампы и сигарному дыму в столовой, — Кемп все еще ходил из угла в угол, стараясь постичь невозможное.
Он был слишком взволнован, чтобы спать. Сонные слуги, сойдя вниз, нашли его там же и пришли к заключению, что чрезмерные занятия повредили его здоровью. Он отдал им странное, но совершенно определенное приказание: накрыть завтрак на двоих в кабинете наверху, а самим держаться исключительно в нижнем и подвальном этаже. Потом Кемп снова зашагал по комнате до прихода утренних газет. В газетах говорилось очень многое, но сказано было мало, почти ничего, кроме подтверждения вчерашних известия и очень плохо составленного отчета о другом замечательном происшествии, в Порт-Стоу. Из этого отчета Кемп понял сущность событий в «Веселых игроках» и узнал имя Марвеля. «Он продержал меня при себе целые сутки», — заявил Марвель. К айпингской истории было прибавлено еще несколько мелких фактов, между прочим то, что проволока деревенского телеграфа была обрезана. Но ничто не бросало никакого света на отношение Невидимого к бродяге, так как мистер Марвель ничего не сказал о книгах и деньгах, которыми было начинено его платье. Недоверчивый тон газет исчез, и целые рои репортеров и исследователей уже принялись за тщательное рассмотрение всего дела.
Кемп прочел статью от доски до доски, послал горничную купить все утренние газеты и с жадностью поглотил также и их.
— Он невидим, — говорил себе Кемп, — и, судя по тому, что пишут тут пахнет буйным помешательством, переходящим в манию. Что только он может наделать! Что только он может наделать! А между тем, вон он там, у меня, наверху, свободен как ветер… Что мне делать, Господи Боже мой! Было ли бы это, например, бесчестно, если бы… Нет.