Геллиард тихо рассмеялся, затем внезапно его лицо стало серьезным.
— Прежде чем мы отправимся, мастер Кеннет, я хочу еще раз напомнить вам вашу клятву, что если мы останемся живы, вы окажете мне содействие в совершении справедливого акта возмездия по отношению к моим врагам.
— Я однажды уже дал клятву.
— И вы не передумали с того времени?
— Да нет же, нет! Я согласен на все, на все, сор Криспин, только бы мы тронулись в путь!
— Не торопитесь, Кеннет. Такие клятвы так просто подают. Если мы убежим, я могу по справедливости считать, что спас вам жизнь. Разве не так?
— О, я признаю это!
— В таком случае, сэр, в уплату за мою услугу, я потребую от вас помощи в достижении цели, осуществление которой является единственной причиной, побуждающей меня к побегу.
— Я уже обещал! — вскричал юноша.
— Не раздавай обещания с такой легкостью, Кеннет, — угрюмо ответил Криспин. — Они могут доставить много неприятностей и даже подвергнуть опасности твою собственную жизнь.
— Я обещаю!
Геллиард кивнул головой и, обернувшись, взял со стола Библию.
— Положа руку на эту книгу, поклянитесь своей честью, верой и спасением души в том, что в случае нашего удачного спасения вы посвятите себя целиком мне и выполнению моей задачи до той поры, пока не свершится месть или меня не постигнет смерть. Поклянитесь, что пренебрежете своими личными делами и привязанностями, и будете служить мне тогда, когда мне это понадобится. Поклянитесь в этом, и я отдам свою жизнь за то, чтобы спасти этой ночью вашу.
На мгновение юноша помедлил с ответом. Криспин выглядел так впечатляюще, и клятва была так торжественна, что он заколебался. Осторожность подсказывала ему, что прежде чем связывать себя безоговорочной клятвой, разумнее было бы побольше узнать о той миссии, которую ему предстоит выполнить. Но Криспин, заметив его нерешительность, решил напустить на него побольше страху.
— Решайся! Становится светло и надо торопиться.
— Я клянусь! — ответил Кеннет, подстегиваемый его нетерпением. — Клянусь честью, совестью и небом быть к вашим услугам в любое время, когда этого потребует ваша милость.
Криспин взял Библию из рук юноши и положил обратно на стол. Его губы были плотно сжаты, и он избегал смотреть юноше в глаза.
Он взял солдатский плащ и шляпу и обернулся к Кеннету.
— Пошли, захвати шляпу священника и его рясу, они могут пригодиться.
Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Некоторое время он прислушивался. Все было тихо. Затем он снова обернулся. В камере становилось все светлее, наступал рассвет.
— Счастливо оставаться, святой отец, — сказал он. — Прости мне те неудобства, которые я тебе доставил, и помолись за наш успешный побег. В своих молитвах поминай меня как Оливер Длинный Нос. Прощай!