Эрвин сам избавился от былой ревности и наконец ощутил себя полноценным человеком. За это она любила его еще больше, восхищалась им еще сильнее.
— Ты так прекрасна! — прошептал он голосом, прерывающимся от желания. — Позволь мне доказать, как сильно я люблю тебя! — Эрвин взял ее руки в свои и медленно поцеловал каждую ладонь. Затем взглянул ей в лицо, и в глубине его дымчато-серых глаз отразились свет звезд. — Покажи, что ты меня простила!
У Джоан перехватило дыхание. Она не могла произнести ни слова. Просто обвила руками шею Эрвина и начала осыпать его лицо поцелуями, на которые он отвечал с той же страстью. Все так же, не говоря ни слова, они принялись лихорадочно срывать друг с друга одежду, пока между их разгоряченными телами не осталось никаких преград.
Джоан словно лоза обвилась вокруг него, желая полностью слиться с ним. Внезапно она почувствовала, как Эрвин напрягся, и на секунду испытала знакомый страх. Но он лишь прошептал:
— Мы должны позаботиться о ребенке. Я боюсь причинить вред тебе или ему. Ты поможешь мне сделать это?
Джоан еще крепче обняла его, чувствуя себя в раю. Никакие чары не могут уменьшить его любовь к ней… и увеличить тоже!
Закатное солнце висело совсем низко, отчего окрестные холмы отбрасывали лиловые тени в долину. Джоан была в кухне и занималась приготовлением ужина: моллюски с чесноком и лимоном, переложенные веточками петрушки. Но почти каждую минуту она поглядывала через окно на внутренний дворик, где Эрвин поливал из шланга цветы, одетый лишь в шорты и сандалии.
Боже, как же она любит этого человека! За те два дня, что они провели здесь, их чувства возродились с новой силой. Это ощущалось в каждом прикосновении, каждой ласке, каждом взгляде и слове, которыми они обменивались. Их любовь была вдвойне драгоценной, после того как они едва не потеряли друг друга навсегда…
— Может, останемся здесь до рождения ребенка? — спросил Эрвин, когда они утром обсуждали, что нужно сделать с запущенным садом, но так, чтобы никуда не выбираться из своего райского уголка. Он стоял позади Джоан, его руки нежно сжимали ее груди сквозь тонкий хлопок голубого летнего платья, под которым ничего не было.
— А ты не возражаешь? — Джоан запрокинула голову и провела губами по его шее, чувствуя, как ее груди соблазнительно выступают над его ладонями.
— Нет, я считаю, что так было бы лучше всего. Ты любишь это место, и у меня оно вызывает восхищение. Мы можем как-нибудь потом съездить в Каслстоув, а заодно посмотреть, все ли в порядке у наших мам. Можем даже встретить там Рождество. К тому же я решил, что вполне могу следить за делами фирмы отсюда. А большую часть времени мы посвятим тому, что будем делать детей. — Его дразнящий голос доходил до потаенных глубин ее души, и она трепетали от радости. — Как тебе это нравится?