А Ромка разрезал с двух сторон приобретенный в магазине черный пакет и развернул его во всю ширь. Получилась большая пленка. Он расстелил ее у порога, открыл свою банку с мазутом и аккуратно полил пленку липкой черной жидкостью.
– Смотри не наступи, – предупредил он сестру.
– А он, думаешь, наступит? – тут же разгадала Лешка хитрый замысел своего брата.
– Надеюсь, – радостно потер руки Ромка. – Особенно если придет, когда стемнеет. А кроссовки от мазута потом поди отмой. Даже если очень постараться, все равно пятна останутся. Особенно на подошве, смотри, какая она светлая и ребристая. – Он задрал ногу вверх. – А рисунок, глянь-ка, из букв состоит. Вот, читай: «DKNY». Класс! Не выбросит же он такую красоту. А если выбросит, то тоже все станет ясно.
Выйдя на лестничную клетку, Ромка подошел к электросчетчику и вырубил в квартире свет.
– Чтобы он лужу не заметил, если придет вечером.
– Теперь кошкино молоко в холодильнике прокиснет, – огорчилась Лешка и вернулась в комнату. – Тогда я ей побольше налью. И рыбу всю отдам, пусть ест, сколько хочет.
– Подумаешь, молоко! Тут драгоценности на кону. А молоко мы ей завтра новое купим. Ой, а в люстру-то мы еще не заглядывали. Интересно, он догадался это сделать? – Ромка влез на стул и, громко чихая от поднявшейся пыли, стал шарить рукой в плафонах старенькой пластмассовой люстры.
Лешка походила по комнатам, снова заглянула во все шкафы, заглянула за батареи и села в кресло. Кошка тотчас же вскочила к ней на колени и свернулась калачиком.
А Ромка уже слезал со стула.
– В люстре ничего нет, – вытирая о джинсы руки, сообщил он. – Но пыли много, значит, ничего и не было, то есть в люстру эту никто не лазил. Ладно, поехали в школу.
Лешка сняла кошку с коленей, и та недовольно замяукала.
– Вот так всегда бывает, – не преминул отметить брат. – Знаешь закон кошачьей безысходности?
Лешка покачала головой:
– Не помню.
– «Как только кошка растянулась и начала засыпать на ваших коленях, вам срочно понадобилось встать и идти».
– Это правда, – вздохнула девочка, а кошка недовольно зыркнула на Ромку желтыми глазами, словно поняла, о ком идет речь.
– Се ля ви, Киса, – наклонился к ней Ромка, а затем бодро направился к двери и тут же одной ногой вляпался в творение собственных рук – липкую черную лужу, причем в самую ее середину.
– Вот блин! – с ужасом вскричал он и захныкал: – Что ж теперь делать-то?
– Это называется: не лей другому лужу, сам в нее попадешь, – не смогла сдержать улыбки сестра. – Ладно, давай я тебе помогу.
Ромка ухватился за притолоку и, застыв на одной ноге, как цапля на болоте, посмотрел на нее жалобными глазами.