Зеленая кузина, бедная Зеленая кузина, не так уж это все было ужасно, и тут не за что прощать. Лагерь «Орлиное крыло» был моей первой остановкой на пути к «Апрельскому дому», и через него нужно было пройти. Что я навсегда запомню, так это никелированный карманный фонарик. В списке вещей, которые нужно было взять с собой в лагерь, числился карманный фонарик, так что мы отправились в скобяную лавку. Там были фонарики двух типов: черного цвета и белые никелированные; и черный стоил гораздо дешевле. Свет они оба давали одинаковый. Бережливость, мама, была твоей второй натурой. Но когда ты увидела, как Исроэлке горящими глазами пожирает блестящий, белый никелированный фонарик, ты его и купила. Все в порядке, мама!
Набрасывая заметки об этой поре моей жизни, я записал: «Пропустить лагерь «Маккавей», там не было ничего существенного, да и невозможно об этом рассказать». Однако делая эту заметку, я совсем забыл, что там произошла история с медалями. Эти пять медалей стали зарядом динамита, который взорвался на моей «бар-мицве» и разнес мою жизнь на куски, как мина. Невозможно пропустить лагерь «Маккавей».
Летний лагерь «Маккавей» находился в Катскиллских горах. Основал его некий мистер Дрессер. Если бы эту историю рассказал Питер Куот, он изобразил бы мистера Дрессера самым презренным евреем, какой только существовал в мировой литературе после диккенсовского Феджина, однако на самом деле мистер Дрессер был всего-навсего мелким выжигой, вроде мистера Сайдмана. Начальником лагеря он нанял человека, которого звали Чарлз Аттлет, и его телосложение полностью соответствовало его фамилии. Поначалу лагерь так и назвали — «Атлет», — не столько в честь его первого начальника, сколько потому, что этот лагерь замышлялся как спортивный. Однако дело не пошло, и, потеряв попусту целый год, мистер Дрессер переименовал лагерь в «Маккавей» и сделал его кошерным. Мистер Аттлет остался на посту начальника, но, поскольку он был ревностный католик и всегда носил на своей широкой волосатой груди огромный крест, мистер Дрессер нанял главным тренером экс-чемпиона по боксу еврея Бенни Ленарда. Кроме того, он вдвое снизил цены. В Бронксе все слышали о Бенни Ленарде, и так-то меня заарканили в этот лагерь вместе с тремя сотнями других мальчиков и девочек. Мама, памятуя о конфузе с «Орлиным крылом», сразу же ухватилась за возможность послать меня в настоящее кошерное заведение, а папа был тогда в очередной раз на мели, так что он соблазнился дешевизной. Режим в лагере был довольно свободный: мы могли делать все, что нам вздумается. Мальчики не были отделены от девочек, как в «Орлином крыле», и, к удовольствию всех воспитателей и многих мальчиков из старшего отряда, в лагере бурным цветом расцветал секс. Словом, это было не совсем такое место, какое воображали себе мои родители, когда посылали меня в настоящее кошерное заведение.