— Иногда. Но мы не были близкими подругами. Нам было весело вместе. Но не более того.
— Когда вы виделись с ней в последний раз?
— Мы расстались, когда она перестала работать официанткой. На этом наша дружба и кончилась.
Валландер понял, что она говорит правду. Ее настороженность тоже пропала.
— У Катарины в то время был кто-нибудь?
— Не знаю, — ответила она.
— Но раз вы вместе работали и к тому же общались, вы бы должны были знать об этом?
— Она никогда ни о ком не говорила.
— И вы никогда ее ни с кем не видели?
— Никогда.
— А подруги у нее были?
Маргарета Нюстедт подумала и назвала Валландеру три имени. Те, что Валландер уже знал.
— Больше никого?
— По крайней мере, мне об этом не известно.
— Вы когда-нибудь слышали имя Эужен Блумберг?
Она задумалась.
— Это не тот, кого убили?
— Да, он. Вы не помните, Катарина никогда о нем не говорила?
Она вдруг серьезно на него посмотрела.
— Это она сделала?
Валландер уцепился за ее вопрос.
— А вы думаете, она могла кого-нибудь убить?
— Нет. Катарина была очень спокойная.
Валландер не знал, как ему продолжать.
— Вы ездили между Мальмё и Стокгольмом, — сказал он. — У вас наверняка было много работы. Но тем не менее вы не могли не говорить друг с другом. Вы уверены, что она никогда не упоминала никакой другой подруги? Это очень важно.
Она действительно старалась припомнить.
— Нет, — сказала она наконец. — Ничего такого я не помню.
И тут Валландеру показалось, что она на секунду засомневалась. Она поняла, что он это заметил.
— Может быть, — сказала она. — Но я плохо помню.
— Что?
— Это случилось, должно быть, сразу перед тем, как она уволилась. Я неделю проболела гриппом.
— И что же случилось?
— Когда я вернулась, она очень изменилась.
Валландер был весь внимание. Бирк тоже понял, что происходит что-то важное.
— В каком смысле изменилась?
— Я не знаю, как объяснить. Она была то возбуждена, то подавлена. Ее как будто подменили.
— Постарайтесь описать ее состояние. Это может оказаться очень важно.
— Обычно, когда нам было нечего делать, мы сидели в маленькой кухне в вагоне-ресторане. Болтали и листали газеты. Но когда я вернулась, все изменилось.
— Что именно?
— Она уходила.
Валландер ждал продолжения. Но Маргарета Нюстедт молчала.
— Она выходила из вагона-ресторана? Но ведь из поезда она выйти не могла. А что она сама говорила?
— Она ничего не говорила.
— Но вы, наверно, спрашивали? Ведь она изменилась и перестала болтать с вами в свободное время?
— Наверно, я спрашивала. Я не помню. Но она ничего не отвечала. Просто уходила, и все.
— И это все время повторялось?
— Нет. В последнее время, перед тем, как уволиться, все изменилось. Она как будто ушла в себя.