— Кто вам дал право читать мои письма?
— Никто. Но они принадлежат вам. Человеку, совершившему несколько тяжких преступлений. Иначе я бы их, естественно, не читал.
Она отвела глаза.
— Монахини, — повторил Валландер. — Почему она жила у них?
— У нее было не очень много денег. Она жила там, где подешевле. Не могла же она предвидеть, что у монахинь ее ждет смерть.
— Это случилось примерно год тому назад. Как вы прореагировали, получив письмо?
— Мне было незачем больше ждать. Как я могла оправдать свое бездействие? Когда никому другому нет дела?
— Дела до чего?
Она не ответила. Валландер ждал.
Потом задал другой вопрос.
— Ждать чего?
Она ответила, не глядя на него.
— Ждать, чтобы их убить.
— Кого?
— Тех, кто, несмотря на все свои преступления, остался на свободе.
Валландер понял, что был прав. Когда пришло письмо Франсуазы Бертран, внутри ее высвободилась какая-то ранее скованная сила. Ивонн Андер долго вынашивала мысли о мести. Но пока еще могла себя сдерживать. Теперь ее больше ничего не удерживало. И она распорядилась правосудием по-своему.
Это, как думал потом Валландер, не сильно отличалось от того, что произошло в Лёдинге. Ивонн Андер действовала так же, как народные дружины. Она поставила себя вне закона и чинила собственное правосудие.
— Вы хотели справедливости? — спросил Валландер. — Вы хотели наказать тех, кто нечестно избежал наказания? Так?
— Кто разыскивает убийцу моей матери? — ответила она. — Кто?
Потом она снова замолчала. Валландер думал о том, как все началось. Через несколько месяцев после письма из Алжира она проникает в дом Хольгера Эриксона. Это был первый шаг. Она ничуть не удивилась, когда Валландер напрямую спросил ее, так ли было дело. Она не видела ничего странного в том, что Валландер все знал.
— Я слышала о Кристе Хаберман, — сказала она. — Что ее убил этот торговец автомобилями.
— Кто вам про нее рассказал?
— Одна полька, она лежала в больнице в Мальмё. Это было много лет назад.
— Вы тогда работали в больнице?
— Я периодически устраивалась работать в больницу. Я много разговаривала с женщинами, которых избивали их мужья. У этой польки была подруга, которая знала Кристу Хаберман.
— Зачем вы проникли в дом Хольгера Эриксона?
— Я хотела доказать себе самой, что могу это сделать. К тому же, я искала следы пребывания там Кристы Хаберман.
— Почему вы выкопали яму? Почему эти колья? Почему подпилили мостки? Эта знакомая Кристы Хаберман подозревала, что тело зарыто в канаве?
На этот вопрос она не ответила. Но Валландер понял. Хотя расследование все время выскальзывало у них из рук, Валландер и его коллеги, сами того не зная, с самого начала были на верном пути. Убивая свои жертвы, Ивонн Андер действительно повторяла мужскую жестокость.