Не откладывая дело в долгий ящик, они занялись приготовлениями к позднему ужину: Лена нарезала фрукты и сыр, выложила их художественно на блюде, а он, вооружившись стареньким штопором, бился с пробкой. Она не сдавалась, упрямилась.
ХЛОП! – дело сделано.
Они расставили все на столике возле дивана; Лена включила музыку, бра и выключила верхний свет.
Наполнив бокалы, он сказал тост:
– За счастье!
Выпив, они вспомнили, как в прошлый раз пили кофе, а потом пришло время второго тоста.
– За нас? – Она словно испытывала его взглядом, всматриваясь в его мысли.
– Да.
Они выпили. Кажется, они оба хотели напиться. Сказывалось волнение.
– Чудненько! – Лена выразила эмоции. – На старые дрожжи!
Когда через некоторое время, отвлекшись от разговора, она потянулась к бокалу, то увидела, что он почти пуст. Она обратилась к нему с шутливым недоумением:
– Ты не пил из моего кубка?
– Нет.
– Это все я?
Он улыбнулся молча.
– Вдруг я стану буянить?
– Будет весело.
– Может, вместе, чтобы никому не было стыдно?
– Поддерживаю. Но возможности для этого ограничены.
Он наполнил бокалы.
Поздний зимний вечер, тихая музыка, мягкость ковра под ногами, отсутствие резкости, легкое головокружение, близость Лены, – все это смешалось, слилось, и он уже не мыслил, а чувствовал. Сколько сейчас времени? Что будет завтра? Что будет в следующую минуту? – этих вопросов не было. Уже давно ему не было так хорошо, так свободно. Сегодня он может все. Нет ничего невозможного. Будущего нет. Есть настоящее, в котором они рядом друг с другом.
– Может быть, потанцуем?
Это сказал он или ему показалось?
– С большим удовольствием. – Она встала с дивана первой.
Они вышли в центр комнаты, где их ждала музыка. Обволакивающая, плавная, теплая, она струилась волнами и бережно их качала. Все, что мешало им, осталось в той жизни, куда они не вернутся; брошенный ими мир, с его неестественной сложностью, не проникнет сюда ни единым звуком, ни единой мыслью, ни единым вопросом. Ему нет здесь места. Ни сантиметра пространства. Это их вечер. Их одиночество.
Его губы касаются ее кожи в том месте, где бьется пульс у виска.
Они спускаются ниже и останавливаются. Они ждут.
Чувства сливаются с музыкой.
…Губы соединяются.
Узнавая друг друга, они исследуют каждый миллиметр терра инкогнита. Они не пресытятся новыми ощущениями и винным привкусом губ. Где-то на окраине их новой Вселенной теплится мысль о том, что сегодня последний день их дружбы и неизвестно, что будет завтра, – но она за сотни парсеков отсюда и едва видима среди тысячи тысяч вспыхнувших звезд. Она уже гаснет.