Об этом они подумают позже.
…Когда он стал расстегивать молнию на ее платье, она не остановила его. Ее глаза были закрыты. Сделав два шага к дивану, она на ходу помогла ему справиться с платьем, и тонкая шерсть мягко скользнула по бедрам на пол. Они на диване. Он долго расстегивает лифчик, так как пальцы не слушаются от волнения. Левая бретелька, правая, и —
Он будто трезвеет на миг.
«Мне это снится?»
Нет, это Лена Стрельцова.
Он целует ее соски, а она откидывает назад голову от возбуждения. Она тихо стонет. Его пальцы двигаются вверх по ее бедрам и ягодицам, он чувствует, как она отзывается, как все более жадными становятся ее губы, и вот наконец он просовывает дерзкие пальцы сзади под белые трусики.
Приподняв бедра, Лена ему помогает.
Они лежали рядом – голые, потные, обессиленные – и, прислушиваясь к ощущениям, медленно возвращались в реальность. Приятная нега и легкость. Пока это все, что они чувствуют.
Через минуту, подперев голову согнутой в локте рукой, она спросила:
– Ты как? —
И улыбнулась с томной мягкостью.
«Какие у нее большие зрачки, – думал он. – В них удовлетворенность, нежность и еще бог знает что. В них можно смотреть вечно».
– Я хорошо. А ты?
– И я.
Он обнял ее и поцеловал в губы; она ответила.
Она перевернулась на спину, притягивая его к себе.
В тот день, когда умер Васька, Хромой с утра мучился головной болью и думал о смерти. Если бы он сейчас умер, то ничего не чувствовал бы. Ничего не было бы. Не было бы боли, не было бы холодно.
Не было бы Васьки.
Он посмотрел на Ваську: тот дремлет на коврике, сунув ногу под задницу.
Будто почувствовав этот взгляд, Васька проснулся, повернул голову и улыбнулся криво. Встав и опершись на костыли, он запрыгал к Хромому.
– Как оно? То ли с похмелья?
– То ли.
– Водки бы, да? – Васька стал лыбиться.
– Долбаный доктор! – Хромой выругался и сплюнул желтой слизью на снег.
Вдруг, поперхнувшись, он согнулся. Налившееся кровью лицо побагровело, на шее вздулись красно-синие жилы. Издав громкий гортанный звук, он дернулся и залил утоптанный снег желто-зеленым желудочным соком.
Васька отпрыгнул, очень резво для одноногого.
Между тем боль стихла, и уже не тошнило. Глядя на Ваську мутным взглядом, он сказал хрипло, с натугой:
– Ночью вообще думал сдохну.
– Травят, суки! – Васька плюнул под ноги. – Брал-то где?
– У рынка.
– Надо было на хате.
– Катька сказала, что лучше у рынка.
– Так ты это… с ней был? – Взгляд Васьки замаслился, а синий рот вытянулся в улыбке: – Трахнул сучку?
Ему хотелось услышать подробности.
Выдавив из себя ухмылку, Хромой дал понять, что все именно так и было. После многозначительной паузы он ответил: