– Стараемся, Геннадий Владимирович, но… этого дела много. Весь участок обгадили.
– Иван Данилович, учитесь, пожалуйста, скорости у конкурентов. Это лобановцы?
– Выясним.
– Если дошли до такого, значит, боятся.
– Да. – Вассман поддакнул с готовностью, пряча однако взгляд.
– Ладно, Бог с ними. Сделали отчет по фонду?
– Официальных у нас тридцать тысяч, – тихо сказал Вассман. – По кэшу я тоже сделал табличку. Вот.
Он взял со стола пластиковый скоросшиватель, вытащил из него лист бумаги и тут же исподволь бросил взгляд на длинные ноги Ольги, чуть выше колен прикрытые юбкой в обтяжку.
Он уже проделывал это раньше, с удовольствием и безнаказанно.
Но сегодня был не его день.
Подняв масленые глазки, он встретился взглядом с Ольгой. Он был пойман с поличным.
– Что ж вы стоите? – вдруг вскрикнул он, словно очнувшись. – Чай? Кофе?
– Нет времени. – Красин не отрывался от цифр. – Нам надо в банк.
– Да, да, – засуетился Вассман. – Вот официальный. – Он взял синюю папку с надписью «Отчет по избирательному фонду».
– Все как в аптеке! – бодро отрапортовал он. – Пришло сто девяносто девять тысяч рублей, ушло сто шестьдесят восемь тысяч триста. В сухом остатке тридцать тысяч семьсот. За три дня еще могут быть изменения, если что-то потратим.
– Я посмотрю на досуге. – Красин взял папку. – Созванивались со школой? Ждут нас вечером?
– Взяли такие деньги за аренду актового зала – еще бы не ждали!
– Слава Богу, есть и хорошие новости.
Иван Данилович сник:
– Каюсь, Геннадий Владимирович. Книгоиздатели эти…
Красин оставил без комментариев высказывание Вассмана.
– Послезавтра эфир. Я приеду завтра после обеда и еще раз продумаем тактику.
– Ладно.
– Не опаздывайте в школу. Сбор в шесть тридцать.
– Так точно.
Проштрафившийся Иван Данилович смотрел на Красина по-собачьи преданно – ловя на лету каждое его слово и отчитываясь по-военному кратко – а он смотрел без всякого удовольствия в бегающие глазки и на красную лысину Вассмана. У него не оставалось иллюзий в отношении этого хитрого деятеля, которого он взял к себе по протекции партии. Стиснув зубы, терпел. После выборов они, слава Богу, расстанутся.
Когда они вышли из штаба, Ольга выразила эмоции:
– Мерзкий тип.
– Мразь.
Красин говорил желчно, а она смотрела на него и думала о том, что скоро этот кошмар кончится. Через десять дней люди проголосуют. Одни сделают это с энтузиазмом, почувствовав глубокое моральное удовлетворение; другие, высказавшись против всех, выйдут тоже по-своему удовлетворенные; кому-то будет до лампочки, а две трети вообще проигнорируют выборы. Волеизъявление народа – так говорят? Порой просто диву даешься, кто побеждает. Еще вчера ничего не знали о нем, да и сегодня не знают, кроме того, что он сам о себе рассказал – но уже ставят галочку рядом с его именем. Политтехнологии. Деньги. Мир без морали. И чем ближе выборы, тем жарче, тем больше грязи. Альтруисты-идеалисты – где вы? Только ради денег, амбиций и власти тысячи лезут в политику? Не хочется в это верить, но верится именно в это. Демократические выборы – это околпачивание, массовое и циничное. Добро пожаловать в ад. Чистеньким здесь не место. Кто в избирательных списках? Бизнесмены, бандиты, партийные бонзы и люди-ширмы: врачи, журналисты, спортсмены, учителя. Кто за ними? Кто спонсор? Кто платит деньги? Деньги здесь главные. Деньги черные. На страницах официальных отчетов их не увидишь. Две тысячи минимальных размеров оплаты труда, жалкие двести тысяч, можно потратить на выборы, и это верхушка айсберга. Деньги текут мимо счетов в банках, где учитываются средства избирательных фондов; административный ресурс бесценен; декларация о равных возможностях – фарс. Страшное лицемерие и видимость демократии. Монархия чище: шейху не нужно обманывать подданных, чтобы те выбрали его на следующие пять лет.